Шрифт:
Закладка:
Гигантский баннер, удерживаемый на месте зажимами из белого золота.
Торжественный прием, говорится в нем, состоится в следующую субботу в восемь часов вечера. Гала-концерт.
Интересно.
Иду дальше, прокручивая эту новость в голове, и два скучных часа спустя мы загружаемся в автобус, чтобы уехать.
Никогда еще я не чувствовал разницу между собой и моей богатой девочкой так остро, как сейчас, сидя в этом разбитом автобусе, в окружении людей, для которых Грейсон Элит никогда не станет домом, но сегодня они уезжают отсюда, мечтая об этом. Они тайно надеются, чтобы вся их тяжелая работа окупится, и Академия по заслугам оценит идеальный средний балл.
Но этого не случится.
Никто не попадет в Грейсон Элит, если только у твоего папы нет чего-то такого, что может пригодиться большим людям.
Есть, однако, одна деталь. Единственное, что мне удалось получить от ублюдка, который разделил со мной кровь, – это свобода, но даже у моей богатой девочки ее нет.
Мои глаза находят Роклин – она стоит на кирпичных ступенях, ее эскорт расположился по бокам.
Невидимый поводок на шее.
Ничего, я найду замок, которым он крепится, и взломаю его. Освобожу ее, а потом повешу свой собственный.
Проходит еще два часа, прежде чем мы въезжаем в город. Я вскакиваю, иду по проходу и плюхаюсь на заднее сиденье рядом с Хлоей.
Она фыркает, вытаскивая наушники из ушей.
– Чем могу тебе помочь?
– Мне нужна еще одна вещь.
– Ты сказал взять тебя в этот автобус. Мы квиты.
– Нет, еще кое-что.
Она смотрит на меня, и ее любопытство слишком сильно, чтобы сказать «нет».
– Что же?
Нахмурившись, смотрю вперед и начинаю говорить.
Хлоя начинает смеяться и поднимает руку, чтобы прикрыть рот, но, когда я поворачиваю голову и встречаюсь с ней взглядом, веселье исчезает. Ее брови поднимаются вверх.
– Ты серьезно?
Я ничего не отвечаю.
Она наклоняет голову, оценивая меня.
– Ладно. Но исключительно из нездорового любопытства, и ты никому не расскажешь.
Как будто я, черт возьми, собирался.
Автобус заезжает на стоянку, и я выхожу первым.
Смотрю на нее.
– Завтра.
Она кивает.
– Я позвоню тебе.
Чувствую себя маленькой сучкой, ожидающей, когда зазвонит телефон.
Глава двадцать первая
Бас
– ГДЕ МЫ? – РОКЛИН ОГЛЯДЫВАЕТСЯ ПО СТОРОНАМ, В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ НЕТ НИЧЕГО, кроме забора и ряда переполненных мусорных контейнеров.
– Это южная часть города.
Сворачиваю направо, на парковку. В это время дня здесь почти пусто. Выбираю дальний бокс с мойкой, въезжаю и глушу двигатель.
Она хмуро смотрит на цементные стены, потом наклоняется вперед, чтобы посмотреть на торчащий из стены крюк и шланг, змеящийся по полу.
А я смотрю на нее, мою маленькую задиру. Видел, как она стреляла сегодня утром, – сорок пять выстрелов и только один промах, меньше чем на сантиметр.
В этой машине она выглядит чужой. Здесь все слишком грязное и потрепанное, недостойное ее.
Как и я сам…
– Бастиан, – тихо говорит она, и я, возвратившись в реальность, замечаю мягкую улыбку на ее губах.
– Что, богатая девочка никогда раньше не была на автомойке?
Она присматривается.
– Автомойка?
– Да, автомойка. А ты что подумала?
Роюсь в подстаканнике, собирая мелочь, и она хмурится, когда вслед за мной вылезает из машины. Скрестив руки на груди, подходит к капоту и оглядывается по сторонам. Тут не на что смотреть – пустырь, забегаловка вдалеке и винный магазин.
Кладу монеты в аппарат, наступаю на шланг, и из него вытекает вода. Роклин комично переводит взгляд с меня на шланг, потом на машину.
– Так ты просто собираешься… помыть свою машину?
Беру дозатор с моющим средством в свободную руку и разбрызгиваю пену. Она отходит в сторону.
– Значит, ты никогда не была на автомойке?
Она поджимает губы, и я дразню ее:
– Ну, признайся.
Закатив глаза, она говорит:
– Моя машина всегда чистая.
– Значит, кто-то моет ее за тебя.
Она на мгновение отводит взгляд, как будто ей нужно подумать об этом, затем смущенно поднимает плечо. Это честный ответ. Роклин понятия не имеет, потому что, когда ей что-нибудь нужно… все готово и ждет ее.
Наношу пену еще раз, затем еще, чуть больше.
Она недоверчиво морщится, и я ухмыляюсь.
Ее руки взлетают вверх, и теперь я смеюсь во все горло, потому что моя девочка знает, что сейчас произойдет.
– Бастиан… нет. Даже не… – она визжит, ее рот складывается в маленькую ровную букву «о», когда я обрызгиваю ее из шланга. Однако она не злится. Не закатывает истерику по поводу того, что я испортил ее идеальные локоны. Проходит три секунды, и она бросается на меня, чтобы вырвать шланг, потом замечает второй, в углу, и теперь уже я пытаюсь убежать от нее.
– Это для шин! – предупреждаю я, отступая на шаг. – Здесь напор большой.
Роклин проверяет спусковой крючок, чтобы рассчитать траекторию, как настоящий снайпер.
– То есть ты хочешь сказать, что может быть больно? – издевается она, но прежде чем я успеваю ответить, струя уже летит в меня, и она не дает мне поблажки. Просто гребаный водомет.
Падаю животом на асфальт, стреляя водой ей на ноги из-под машины, а она ловко запрыгивает на капот, прямо на каблуках, свешивается, и я вижу улыбку на ее мокром лице.
– Первое правило боя – распознай сильные и слабые стороны противника, но предупреждаю… У меня слабых сторон нет.
Роклин нажимает на пуск, я пытаюсь уклониться, струя бьет мне в затылок, и я роняю свой шланг. Подпрыгиваю, крутанувшись, и дергаю за конец ее шланга. Она вскрикивает, пытаясь удержаться, но капот слишком скользкий. Дергаю ее за лодыжку, притягиваю к себе и вырываю шланг из рук.
Положив руки мне на плечи, Роклин смеется, долго и громко, запрокинув голову. Мои глаза прикованы к ней, я буквально растворяюсь в этой офигенной блондинке. Ее волосы растрепаны, под глазами подтеки туши, с униформы капает вода, один гольф спущен, другой еще держится.
Смех стихает. Теперь все ее внимание сосредоточено на мне, и это вызывает у меня первобытное влечение. Заправляя мокрые пряди ей за ухо, случайно задеваю бриллиантик в мочке. Моя рука скользит по линии ее подбородка. Смотрю на ее губы и в очередной раз отмечаю их полноту. Моя потребность в ней ненасытна. Так было с первого дня, с первой минуты, как бы глупо это ни звучало.
– Соблазнительная маленькая воровка… крадет мое время, мои мысли… мои
