Шрифт:
Закладка:
2. Обрекогносцировать с юга подступы к этим укрепленным пунктам, имея в виду, что у противника могут быть орудия, следовательно, укрепления должны быть дефилированы[127], по крайней мере, от ружейного огня, т. е. с 450–500 сажень.
3. Произвести съемку ((в масштабе 1 или 2 версты в дюйме), причем ближайшую к опорным пунктам в масштабе 200 саж. в дюйме) к югу от Кушкинского поста, по крайней мере, на 2 версты или более, чтобы выяснить обстрелы местности.
4. Выбрать тип постройки укрепленного пункта применительно к местности и согласно со всеми другими требованиями, зная свойства нашего солдата.
5. Собрать сведения об имеющихся у нас в Области орудиях и об осадном парке (предполагается придать ему еще мортиры).
6. На обрекогносцированном районе выбрать наивыгоднейшее в тактическом отношении места для опорных пунктов и применить их тщательно к местности, дефилируя от командующих высот.
7. Выяснить орудийный и ружейный обстрелы для каждого опорного пункта на местности, нанеся это параллелями на плане с показанием мертвых пространств.
8. Определить протяжение проволочного заграждения, места фугасов и др. искусственных препятствий.
9. Указать на местности и на плане (250 саж. в дюйме) расположение складов, казарм и др. построек в избранном районе опорных пунктов.
Такой укрепленный пограничный пункт, хорошо снабжаемый водою, продовольствием и боевыми припасами, как показала наша боевая история войн в Азии, может выдержать напор превосходных по численности сил противника не только до подхода подкреплений, но стать передовой операционной базой для активных действий против англо-афганцев.
Вот задача, которую возлагаю теперь на вас, твердо веря, что вы имеете все данные и достаточный опыт для ее исполнения. Приступить к работе надо немедленно, чтобы с годовым отчетом в конце января 1890 года я мог представить весь обоснованный проект создания такого опорного пункта в долине р. Кушка военному министру. Все подробности командировки получите от начальника штаба».
Я выслушал с глубоким интересом директиву-задачу г[енерал]-л[ейтенанта] Куропаткина и ушел от него жизнерадостный: и задача очень серьезная, и доверие к моим скромным силам большое со стороны моего главного начальника. В штабе г[енерал]-м[айор] Федоров дал несколько указаний относительно материальной и денежной стороны командировки, предоставляя способы и самый план выполнения вполне моему собственному усмотрению.
Я быстро собрался и 16/ХII с утренним поездом уже мчался в город Мерв, с полным удобством устроенный в служебном вагоне, сердечно простившись с моим сожителем Л.И. Цимбаленко. Командировка и вся ее суть принадлежали к числу военно-секретных, а потому, кроме прямо заинтересованных в этом старших начальников, никто не знал о порученной мне задаче. Из штаба, однако, по маршруту дано было знать начальнику Мервского уезда полковнику Арандаренко[128] об оказании мне полного содействия, в чем окажется надобность.
В Мерв я прибыл 17/ XII ночью. На вокзале меня встретил высланный специально чиновник, который и доставил меня на квартиру п[олковни]ка Аран[дарен] ко, встретившего меня самым сердечным и гостеприимным образом, накормил и уложил спать. Утром при содействии моего хозяина я пополнил все, чего мне не хватало для предстоящей командировки, так как магазины Мерва нисколько не уступали асхабадским. Здесь я купил все недостающие канцелярские и съемочные принадлежности, консервы, чай, сахар, коньяк и ром (на случай заболевания), а главное, теплые вещи (полушубок, теплую папаху, подспиночную кошму и др. вещи. Уже сильно холодало и к югу, в отрогах Гиндукуша, могло быть и очень холодно. Однако, снега еще не было, и я из Мерва, сердечно простившись с п[олковни] ком Ар[андарен]ко, помчался на перекладной в оазис Пенде, в урочище Тахтабазар, место стоянки стрелкового батальоа и части казачьего полка, сотни которого были выдвинуты далеко на юг постами по государственной границе. Командир и общество стрелкового батальона в Пенде приняло меня с чисто старинным кавказским радушием. Батальон здесь стоит уже несколько лет и устроил обстоятельно свою штаб-квартиру: глинобитные высокие казармы для стрелков и уютные офицерские домики с садами, в которых офицеры жили со своими семьями, как и сам командир батальона (армянин).
Георгий Алексеевич Арандаренко
Все здесь переболели пендинской язвой, а потому о ней не говорят. В офицерском собрании я увидел много газет и разных журналов, а также солидную библиотеку. Офицерство живет дружно и примирилось со своим положением. Многие из офицеров, кроме прямой службы, занимаются разными полезными отраслями знания и хозяйства, а также охотой на зверя (волк, дикий кабан и тигр), так как его здесь много. Есть любители-садоводы, культивирующие превосходно растущие в этом климате (при орошении) редкие и ценные растения и деревья. Есть любители, коллекционирующие насекомых, птиц, разных ползающих гадов и пр.; собирают коллекции камней и горных пород; изучают древние развалины.
Меня поразила интеллигентная струя в жизни этой воинской части на самой южной окраине нашей Ср[едней] Азии, по сравнению с воинскими частями в центре и больших городах Е[вропейской] России. Есть среди молодежи и желающие подготовиться и поступать в академии. Деловая, служебная часть в батальоне поставлена хорошо. Именно этот батальон на смотру генерала Скарятина, выйдя в строй в валенках (на разные ноги), в расстегнутых мундирах и без ранцев и поясов по причине множества язв на теле, показал блестящую стрелковую и тактическую подготовку.
Проведя сутки в Тахтабазаре и снарядившись для дальнейшей командировки на границу, уже верхом, с небольшим казачьим конвоем, я простился сердечно с обществом офицеров и командиром батальона и утром 19/ХII 90 г. направился в долину реки Кушк[а] (приток реки Мургаба, протекающий через г. Мерв). Было прохладно, но сухо и пыльно. На Кушкинский пост мы прибыли до наступления вечера. Стоящая здесь сотня казаков (сотник Миленький) расположилась в урочище Гюмбезли, представляющее из себя пологую лощину в предгорьях, в верхней части которой пробивалось по склону 6 или 7 водных родников с питьевой водой превосходного качества. Склоны предгорий, обращенные к северу, были густо покрыты фисташковым лесом и кустами. В лощине, севернее и ниже родников, была довольно неуклюжая длинная казарма для казаков с небольшим отделением для офицеров с маленькой для них кухней. Лошади стояли открыто на коновязи. Офицеры сотни встретили меня приветливо, но сдержанно и предложили в своей комнате место у окна: всех было в ней четверо[129], две охотничьих собаки и три маленьких горных козочки, захваченных живьем на охоте. Повернуться в этой крошечной комнатушке было трудно, но мне наскоро соорудили топчан
