— Вы сказали, что чуть не умерли, — я продолжала упираться в могучую мужскую грудь, но прикасалась лишь к здоровым участкам тела.

— К чертям смерть. — Почти прорычал некромант и снова поцеловал, так, словно он был жаждущим воды путником, а я его источником. — Это был третий раз. У тебя больше не будет шанса отвертеться.

— Что… Что значит… — дыхание сбилось. — Третий раз? Что значит «третий раз»?

Победная улыбка на лице мужчины стала шире.

— Ты в третий раз приревновала меня.

— Я? — Некромант снова поцеловал, и я была готова согласится с утверждением, но внутренний протест был слишком велик. Я никогда не ревновала никого. Мне подобное чувство неведомо. — Не было такого.

— Было. — Я попыталась вырваться, но меня, удерживая на руках, прижали к стене. — В первый раз ты приревновала к Эве. — Он поцеловал в щеку. — Второй — разозлилась, что я спас Лиззи. — Поцелуй во вторую. В третий — сегодня. — Поцелуй в нос.

— Я не…

— Это чувство, что ты не понимаешь. То самое, что превращает бушующий в душе ураган в нестерпимую, рвущуюся наружу пламенную ярость, заставляющую совершать необдуманные поступки, жгучая ревность.

А это — мужчина склонился к шее и поцеловал в пульсирующую венку, заставив по телу пробежать разряд молний, — трепетное желание.

— То, что охватила все твое тело, — некромант нехотя оторвался от меня, опустил на пол и поправил платье. Я хотела было запротестовать, но он поцеловал в лоб и, взяв за руку, повел к постели, — это страх. Страх не за себя, а за жизнь другого человека.

Ты тяжело справляешься со страхом. Он сковывает тебя и заставляет сдаться. А еще, твой мозг так боится боли, которое испытывает твое тело, что заставляет забыть о случившемся. Но я нашел способ, который заставляет твой страх развеяться. Он просто вытесняется другим довольно сильным чувством.

— Злость? — выдохнула я, когда поняла, что он использует этот прием не в первый раз.

— Злость, — подтвердил ректор.

— Вы манипулировали мной?

Сказать, что мое возмущение было непритворным, не могу. Как вообще можно искренне возмущаться, когда поняла, что уже довольно долго любишь человека и чуть его не потеряла, буквально час назад.

— Манипулировал, шантажировал, угрожал. Я использовал все твои приемы, но ты упорно продолжаешь мешать выполнять государственный долг. Знаешь, малышка, — он тяжело вздохнул и опустился на кровать, увлекая меня за собой, — рано или поздно, я закончу все порученные королем дела…

— Это угроза?

Гекат растянулся на кровати, продолжая не выпускать меня из крепких объятий. Разместив голову, на мужском плече посмотрела на бледное лицо и вспомнила, что он был на грани жизни и смерти. Стало стыдно за то, что повисла у него на шее. Провела рукой до перевязанной талии. Крови не было.

— Это предупреждение, — глаза слипались, а голос стал тише. — Эль, я люблю тебя!

Он уснул, как только произнес эти слова. Не удивительно, рана была серьезной. Восстанавливающемуся организму требуется сон. Я знала, что сказанное мной не будет услышано, но все равно ответила на вопрос, которого не было.

— И я люблю тебя. — А затем, словно из глубины души вырвался давно позабытый страх, который заставил произнести, — Только, пожалуйста, не умирай.

Некромант открыл глаза, стоило мне убрать руку с мужской груди.

— Вы всегда так чутко спите?

— Ты. — Поправил меня ректор, притянув к себе, поцеловала в лоб. — Сегодня я спал очень крепко. Боюсь, напади на нас кто-нибудь, проспал бы все веселье.

— Вы… — тряхнула головой и поправила себя. — Ты называешь весельем нападение на нас?

— Я давно не чувствовал себя так хорошо. Не берусь представлять то, что ждет решившего нарушить образовавшуюся идиллию.

Его глаза светились светом, от которого в душе разливалось тепло.

— Когда?

— Когда я понял, что люблю? — Удивительно, что мне не требовалось завершать мысль. Гекат словно мысли читал. — Когда среди ставших привычным, биением сердец, я обнаружил тишину, отдающую зудящим чувством в груди, осознал, что ты навечно связана со мной.

— Тишину?

— Я слышу сердцебиение всех существ. Я слышу всех, кроме тебя.

В памяти всплыли все прочитанные тексты и все рассказанные Барсиком истории.

— Истинность.

Губы Геката растянулись в улыбке.

— Истинность.

И снова волна страха накрыла с головой. Одно дело полюбить кого-то, а другое дело найти единственного человека, чье сердцебиение важнее собственного, чьи мысли схожи с твоими, чьи чувства распаляют твои с удвоенной силой.

— Эль? — Я подняла голову и посмотрела в серые глаза. — Я не слышу твоего сердцебиения, но ощущаю его как собственное. Связь между нами как натянутая струна.

— И что это значит?

— Это значит, — некромант повалил меня и навалился сверху, — что я не слышу твоего сердцебиения. Но каждый раз, когда тебя переполняют чувства, я ощущаю нестерпимый зуд и острую потребность оказаться рядом. Скажи мне, что заставляет твое сердце сжиматься?

— Что случится, если Вы умрете?

Мужская бровь изогнулась в вопросительном жесте.

— Я не умру.

— А если…

— Малышка, — Гекат склонился к губам и заглушил рвущиеся из груди слова, — я не умру.

— Но…

И снова вопрос потонул в поцелуе.

— Нет, Эль. — Неожиданно в глазах ректора появились смешинки. — Ты не дождешься моей смерти. Я справлюсь со всеми проблемами королевства, увезу тебя на море и заставлю пожалеть о каждом проступке. За все, что ты вытворяла. — Губы склонились к шее. — За каждую сплетню, что ты распустила, — я попыталась вспомнить все, чем наградила ректора. — За каждое возгорание. — И снова поцелуй. — За каждый скандал. — Я перестала соображать. Горячие губы, тихий голос и пальцы, что сжимают талию.

— Гекат, дружище, ты все еще жив?! — Дверь распахнулась, и в комнату вошел Партест. Кого, кого, а пирата я видеть не ожидала. — О, я не вовремя.

Ректор оставил последний поцелуй на моем плече и встал.

— Я бы сказал, что нет, но чувство благодарности не позволит этого сделать.

— Войди ты в мой дом, когда я предаюсь любви со своей женой, и я бы…

— Да-да, знаю.

Гекат исчез за дверью, которую я не видела до сих пор. Все мои мысли занимал ректор. Сначала я злилась, а после… А после губы некроманта свели с ума.

— Как Лиззи?

Мужчина вышел из, как оказалось, гардеробной, натягивая рубашку.

— Злиться на меня, злиться на тебя, злиться на отца.

— Он появлялся?

Гекат протянул мне рубашку, которую я с благодарностью приняла. Встав с постели, посмотрела на Партеста. Пират ехидно улыбнулся и подмигнул мне.

— Убью!

И вроде в голосе некроманта не было намека на злость, но гость улыбаться перестал.

— Расскажешь, что произошло?

Мы спускались по лестнице к друзьям, что ждали возле огромного зеркала.