то, что вам предлагают и становитесь отныне римлянами. Ибо вам необходимо сделать одно из двух: или переселиться в Рим, или не иметь более отечеством никакую землю. 4. С рассветом ушел Марк Гораций, посланный мною разрушить ваш город до основания, а всех людей перевести в Рим. А поэтому, зная то, что вскоре случится, прекратите убийства и выполняйте то, что приказывают. А Меттия Фуфетия, который тайно злоумышлял против нас и теперь еще не отказался от того, чтобы звать беспокойных и мятежных к оружию, я покараю так, как приличествует злобной и коварной душе его». 5. От этих слов его возбужденную часть собрания охватил трепет. Лишь Фуфетий, единственный, еще негодовал, пораженный неизбежностью участи, страстно выступал, взывая к договорам, в нарушении которых сам же и был уличен, и даже в несчастьях не оставил своей дерзости. Но ликторы по приказу царя Туллия схватили его, сорвали с него одежды и начали стегать бичами, покрыв тело многочисленными рубцами. 6. Когда же такого наказания оказалось достаточно, подъехали две парные запряжки, к одной из них длинными постромками крепко привязали его руки, а к другой — ноги; а когда возничие погнали упряжки в разные стороны, несчастный, которого било о землю и тащило каждой повозкой в противоположном направлении, скоро был разорван на части. 7. Такая выпала Меттию Фуфетию позорная смерть, а над друзьями его и сообщниками в предательстве царь устроил суд и уличенных из их числа казнил по закону о дезертирах и предателях.

XXXI. Во время этих событий Марк Гораций, еще раньше отправленный вместе с отборным войском для разрушения Альбы, быстро пройдя весь путь и захватив незапертые ворота и никем не защищаемые стены, без труда овладел городом. Созвав народ на собрание, он поведал ему обо всем, что произошло во время сражения и изложил постановление римского сената. 2. Хотя люди умоляли его и просили времени, для того чтобы отправить посольство в Рим, Марк Гораций незамедлительно начал разрушать дома и стены, и всякие другие строения, частные и общественные, а людей стал с великой заботой переправлять в Рим, причем они гнали с собой скот и несли свои пожитки. 3. Тулл, возвратившись из лагеря, распределил их по римским трибам и куриям, подготовил им жилища в тех местах города, где они предпочитали, достаточную долю общественной земли отмерил тем, кто работал на чужих людей, и прочими человеколюбивыми деяниями привлек к себе простонародье. 4. Город же альбанцев, который заложил Асканий, сын Энея, сына Анхиса, и дочери Приама Креусы, просуществовавший со дня основания четыреста восемьдесят семь лет, в течение которых он прирастал и людьми, и богатством, и разными благами процветания, выведя тридцать городов латинян, все время находясь во главе этого народа, был разрушен своей последней колонией и остался пустынным по сию пору. 5. А царь Тулл, переждав следующую зиму, с приходом весны вновь выводит войско против фиденян. Фиденянам никакой помощи открыто ни от одного из союзных городов не пришло, но стеклись к ним из многих мест какие-то наемники, понадеявшись на которых те и дерзнули выйти из города. Построившись в боевые порядки и в сражении многих убив, а много больше понеся собственных потерь, фиденяне вновь были заперты в городе. 6. Но так как Тулл, обнеся их город частоколом и окопав рвом, привел осажденных в крайне тяжелое положение, они были вынуждены сдаться царю на тех условиях, которые он выдвинул. Став таким способом хозяином города, царь виновных в отпадении казнил, а остальных освободил и позволил им пользоваться по-прежнему доходами со всего своего имущества, а также возвратил им государственное устройство, которое они имели прежде, после чего распустил войско и, вернувшись в Рим, провел в честь богов победное шествие с несением трофеев и жертвоприношение, устроив этот триумф уже вторым по счету.

XXXII. Вслед за этой войной на римлян надвинулась другая, со стороны народа сабинян, а начало и предлог ей были такие. Есть храм, почитаемый сообща и сабинянами, и латинами и посвященный известной среди них богине по имени Ферония[394], которую те, кто перелагает имя ее на греческий язык, называют одни Антофорой, другие — Филостефаной, а третьи — Персефоной. В храм этот из окрестных городов в назначенные дни праздников обычно стекалось много народа: одни приносили богу молитвы и жертвы, другие наживались в дни праздников, собираясь в качестве торговцев, ремесленников и земледельцев, и товары здесь бывали лучше, нежели те, что привозились в другие места Италии. 2. Раз, пришедших на это празднество римских мужей схватили сабиняне, заковали и отобрали у них деньги. Когда же прибыло по поводу этого случая римское посольство, сабиняне не пожелали дать надлежащее удовлетворение, но захваченных людей и деньги удерживали, сами обвиняя римлян в том, что они принимали сабинских беглецов, учредив священное убежище, о чем в предыдущей книге у меня уже рассказано. 3. Итак, вовлеченные вследствие этих обвинений в войну, и те и другие встретились в открытом поле с крупными силами и разразилась между ними битва, они долго сражались с равным успехом, пока ночь не положила конец схватке, оставив судьбу победы неопределенной. А в последующие дни обе стороны, узнав о большом числе погибших и раненых, уже не пытались предпринять вторую битву, но, оставив лагеря, возвратились по домам. 4. И год спустя они вновь вышли друг против друга, с еще более многочисленными по сравнению с предыдущими войсками, и у города Эрет[395], в ста шестидесяти стадиях от Рима, между ними происходит бой, в котором многим с обеих сторон суждено было пасть; а так как и это сражение долгое время продолжалось без явного преимущества с чьей-либо стороны, Тулл, простерши руки к небу, дал богам обет, если в этот самый день он победит сабинян, учредить в честь Сатурна и Опс[396] общественные празднества, которые римляне проводят теперь каждый год после сбора плодов, а также удвоить число так называемых салиев[397]. Это юноши благородных родов, которые в определенные дни с оружием исполняют танцы под флейту и распевают отеческие гимны, как я рассказал в предыдущей книге. 5. После принесения такого обета римляне воспряли духом, они, словно и неутомленные, бросаются на уставших сабинян и уже к позднему вечеру прорывают их боевые порядки, вынуждая передовых бойцов обратиться в бегство. Преследуя их по пути к лагерю, они уничтожили у рвов еще большие сонмы врагов и даже тогда не повернули назад, а продолжили наступившей ночью оттеснять противников от укреплений и