Шрифт:
Закладка:
Они вышли во двор.
–Ты что, все дуешься за вчерашнее?– Он тронул ее за плечо.
–Ничуть. Просто хочу побыть одна.
–Сколько?
–Весь день.
Ванино лицо вытянулось.
–Между прочим, это подлость.
–Да что ты говоришь?– Ася весело улыбнулась. Если бы он знал, каких трудов стоила ей эта улыбка!
–Я серьезно.– Ванин голос угрожающе зазвенел, как всегда, когда он собирался затеять очередную ссору.– Ты не имеешь права обижаться на меня.
–С чего ты взял, что я обижаюсь?
–А то не видно! Мне сегодня особенно необходимо, чтобы ты была рядом. Кажется, мать собирается разводиться с отцом и выходить замуж заново. Представляешь, какой это будет кошмар?
–Представляю,– спокойно проговорила Ася.
Ваня посмотрел на нее с таким ужасом и укоризной, будто она была хладнокровной убийцей по крайней мере пяти человек.
–Тебе что, нисколечко меня не жаль?
–Мне тебя очень жаль.– Ася вздохнула и поправила сумку на плече.– Но сегодня я не могу уделить тебе внимание. Попробуй обратиться к Алле. Или к Кире с Татьяной.
–Дура!– Ваня, казалось, только и ждал этих слов, глаза его загорелись злым огнем, губы нервно задергались.– Я так и знал! Так и знал, что для тебя любые пустяки важнее нормальных, человеческих отношений.
–Смотря что иметь в виду под нормальными отношениями,– невозмутимо заметила Ася. Они уже дошли до дома, поднялись по лестнице и теперь стояли на площадке, каждый перед своей квартирой.
–Ну хорошо,– Ваня скис, видя, что ее не разжалобить,– с сегодняшним днем все ясно. Как насчет завтра?
–Там видно будет,– пообещала Ася и скрылась за дверью.
Она просидела дома до самого вечера. Готовила уроки, читала книжку, смотрела телевизор – и все это время боролась с искушением перебежать лестничную площадку и позвонить к Ване. Как он там, один, со своими мрачными мыслями и неразрешимыми проблемами?
Ася даже всплакнула, но выдержала, из квартиры не вышла. Назавтра все повторилось.
Так продолжалось ровно неделю, и каждый день Ваня по дороге из школы домой упрекал ее в черствости и эгоизме, грозился, что не вынесет такой жизни, сойдет с ума.
Через восемь дней он отстал от нее, а чуть позже Ася увидела его в сопровождении Танюхи Бариновой. Они шли по улице, Ваня с угрюмым видом что-то оживленно говорил, размахивая руками, а Танюха семенила рядом и слушала, раскрыв рот.
Ася убедилась в правильности маминых прогнозов, и так закончилась ее самая первая, подростковая любовь.
Вскоре дядя Федя умер, а тетя Клава действительно вышла замуж второй раз. У Вани появился отчим, очень милый и культурный человек, который совершенно спокойно относился к соблазнительной красоте своей супруги. Они сделали в квартире ремонт, купили машину, одели Ваню в дорогие стильные шмотки.
К тому времени он уже давно расстался и с Танюхой Бариновой, и с Киркой, и еще с целой кучей девчонок, но Ася никогда не видела, чтобы Ваня был в одиночестве. Рядом с ним всегда находилась очередная покорная и на все готовая дуреха, с радостью выслушивающая его нытье и жалобы на невыносимую жизнь, которая со стороны казалась теперь вполне сносной и даже благополучной…
…Ася не вспоминала про Ваню давным-давно, с тех пор, как уехала из Саратова. Ей и в голову не приходило сопоставить его с Алексеем – тот был совсем другим и относился к ней иначе. Да и не то чтобы Лешка любил жаловаться, как Ваня,– скорее он бывал несдержанным и грубым, а потом стыдился своего поведения, мучился, чувствуя себя виноватым перед Асей, страдал. Но все же… было что-то, какая-то малость, которая придавала им сходство. И тот и другой были глубоко убеждены, что не удовлетворены своей жизнью, но на деле не желали для себя ничего иного.
Странно, что Ася дважды попалась на один и тот же крючок. А впрочем… ничего странного: все люди склонны повторять свои ошибки вместо того, чтобы извлекать из них уроки.
Теперь она постарается избежать этого, Макс заставил ее разобраться в себе, сделать выводы, прозреть, и Ася была очень благодарна ему.
На экране «Авангард» забил гол ЦСКА. Трибуны взорвались овациями, комментатор, захлебываясь от возбуждения, нес какую-то муру про фатальное невезение москвичей и призывал внимательно смотреть замедленный повтор.
Кадр вернулся. Голкипер армейцев упал на лед и застыл в нелепой позе. Шайба в это время проплыла в сантиметре от его перчатки.
–Вот такая досадная ошибка,– посетовал комментатор.– Она дорого обойдется…
–Пошел ты.– Алексей щелкнул пультом, экран погас. Наступила тишина.
Он поднялся с дивана, кинул пульт на стол, прошелся по комнате взад-вперед: пять шагов туда, пять обратно. Больше идти было некуда, и Алексей уселся на прежнее место, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся с лестничной площадки.
…Снова он ждет ее, Настю, хотя отлично знает, что она не придет. Словно ребенок, надеется на чудо. Глупо, конечно, ясный перец.
С тех пор как она ушла, прижимая к лицу окровавленное полотенце, с ним творится нечто странное. За четыре недели не выпил ни грамма, и не тянет, не хочется, точно отрезало. Каждое утро просыпается в половине пятого: сна как не бывало, мысли в голову лезут всякие разные, торопятся обогнать одна другую, и никуда-то от них не деться. За всю свою жизнь столько не передумал, сколько за этот неполный месяц.
Он ужасался самому себе. Всегда считал, что судьба обошлась с ним несправедливо, обделив положенным по праву. И вдруг ему стало очевидно, что это не так. Совсем не так! Наоборот, ему несказанно повезло – посчастливилось встретить женщину, молодую, красивую, умную и нежную, которой он оказался нужен. Ее любовь была совершенно бескорыстной, более того, самоотверженной.
И он собственными руками убил ее, оттолкнул от себя преданного и самого близкого друга…
Алексей вспоминал редкие моменты, когда Настя засыпала в его объятиях, ее лицо во сне – умиротворенное, почти детское, трогательно беззащитное и прекрасное. Все, что было нужно – сделать, чтобы она могла засыпать так каждый вечер, уютно устроив голову у него на плече, ничего не опасаясь, чувствуя себя надежно защищенной от всех бед и напастей.
И ведь он мог! У него все было для этого: жизнь, которую многие из ребят оставили в горах Афгана, целые и здоровые руки и ноги, позволяющие добыть кусок хлеба, мозги, крыша над головой.
Если бы можно было повернуть время вспять, отмотать обратно, на месяц назад, когда каждый день был счастьем, простым, теплым, человеческим, которое он по глупости не смог оценить, считая чем-то само собой разумеющимся!
Сейчас Алексей был согласен на что угодно: лечиться, если это понадобится, работать не покладая рук, растить чужого ребенка как своего собственного – только бы Настя снова была рядом. Лишь бы слышать ее голос, видеть ее глаза – без этого жизнь больше не имела смысла. Она была похожа на смерть…
