Шрифт:
Закладка:
— Осмельд? — Вильма в непонимании уставилась на него.
— Ты знаешь, как ему это удавалось?
— Я не спрашивал, а кто бы стал просто так объяснять такое ребенку.
— Что ж, спасибо и на этом.
— Ты же запомнишь? — выпалил парень, будто опасаясь, что Къярт уйдет прежде, чем тот успеет сказать. — Ты запомнишь, что я помог тебе, когда мог этого и не делать?
— Запомню, Осмельд, — Къярт хмыкнул и вышел из комнаты.
Вернувшись к себе, он какое-то время просидел перед клетками, размышляя. Он мог бы придумать, как составить приказы таким образом, чтобы летучие мыши привели его к захоронению паладинов, но возможность обмениваться с призванными информацией выглядела слишком привлекательно, чтобы вот так, даже не попробовав, отказаться от нее.
Сейчас совет Фелиса пришелся бы как нельзя кстати. Тот наверняка знал, каким образом Инаэоре удавалось слышать мысли призванных, и именно поэтому был против изучения предназначенных для этого печатей. Мог бы хоть инструкцию оставить… Но тогда Фелис не был бы Фелисом.
От долгих размышлений проку не было, и Къярт перешел к делу. Чтобы не думать о пропитании крылатых, шуме и запахе он вытянул из них эссенцию жизни, поставил консервирующие печати, нарисовал скрывающие и устроился в кресле с одной из мышек в руках.
Прежде он не призывал никого, кто видел мир в монохроме, и уж тем более, кто пользовался эхолокацией. Несмотря на всю странность пребывания в маленьком тельце, охотившегося на комаров и прочих насекомых, Къярт вынужден был признать: что-то этакое крылось в возможности ощутить мир не человеческим телом; увидеть его не человеческим зрением. Услышать. Обонять. А ведь раньше он и не задумывался о таком.
Вернувшаяся к жизни мышь не разделила его восторга и впала в панику: Къярт использовал вторую ступень — на случай, если первая может стать препятствием в дальнейших экспериментах.
Успокоив зверя и отправив его летать по комнате, он сосредоточил все внимание на метке привязки. Через нее накладывались печати, передавались приказы и энергия, а значит, через нее и следовало пытаться установить связь.
Къярт провел остаток вечера и полночи в попытках ощутить что-либо, что чувствовала летучая мышь, и, измотанный, лег уже под утро, предусмотрительно убрав под стол накрытые тканью клетки. Он проспал свои законные, наполненные кошмарами пять часов, и проснулся, когда за окном давно рассвело. Райз сидел в кресле и игрался с летучей мышью. Благо, с той, которую призвал Къярт, а не с одной из все еще абсолютно мертвых.
— Прихворал? — Райз поднял на Къярта взгляд, едва тот сел на кровати и протер глаза. — Я не видел нигде поблизости фурию, так что даже не знаю, что и думать о твоем позднем пробуждении.
— Ты прекрасно знаешь, что я поздно лег.
— И что, мне теперь из-за этого знания упускать такую возможность подначить тебя?
— И в самом деле.
Прошлепав босыми ногами в сторону ванной, Къярт уставился в зеркало на свое взъерошенное отражение.
После бессонной ночи и не самого крепкого сна ему следовало бы чувствовать себя разбито, но он не знал этого чувства ни в прошлой жизни, когда искра позволяла бодрствовать сутками, ни в этой, где все шишки, что на него сыпались, доставались Райзу — по праву первого носителя зеркальной печати. Того, конечно, тут же латала исцеляющая, но со своей внимательностью Райз наверняка замечал прилетающие ему мелкие уколы. Повезло, что поставленная печать работала по принципу очередности, а не как у Керавы — по принципу ближайшего к некроманту. Иначе его нездоровый образ жизни бил бы и по Каре, чего Къярт уж точно не хотел.
— Есть успехи? — поинтересовался Райз, когда тот закончил с водными процедурами и вернулся в комнату.
— Пока ничего. Я хочу потратить еще сегодняшний день и, возможно, завтрашний. Если так ничего и не получится, пойду другим путем.
— Хорошо. Времени у нас пока достаточно.
— Поглощение энергии из оставшихся кристаллов в крипте придется отложить. Я буду здесь: вы с Карой можете прогуляться.
Къярт подошел к окну и, отодвинув край занавески, посмотрел на заснеженную улицу. В ее конце возвышалась башня с часами, чей звон он слышал даже во сне. Дон, дон, дон, сливающиеся воедино с хлопками выстрелов.
— Смысла вам сидеть в гостинице все равно нет.
— Я бы поспорил, — Райз посадил летучую мышь на подлокотник кресла. — Один из нас так или иначе должен за тобой присматривать. Так что пока никаких прогулок.
— Что со мной случится? С тремя зеркальными печатями, еще и в гостинице посреди города.
— Даже не знаю. У тебя же талант.
— Иди уже отсюда, — вяло огрызнулся Къярт.
— Я скажу обслуге, чтобы тебя не беспокоили. Позовешь, если что-то понадобится.
Провожаемый пристальным взглядом Райз вышел из комнаты.
Для завтрака было поздно, для обеда — рано, а потому Къярт решил продолжить свои изыскания и прерваться на перекус позже.
В итоге он все-таки потерял счет времени, и на обед его самым грубым образом вытащил Райз, отказавшийся дать еще полчаса или хотя бы десять минут.
За оставшийся день Къярт перепробовал все, что только мог: печать призыва первой ступени, второй ступени, попытки что-либо сделать, находясь, как в заводи, так и в реальном мире; почувствовать свое прикосновение к мышке, отправить ее в ванную комнату с приказом занять случайное место и попытаться это самое место предугадать. Все бестолку.
После ужина Къярт вернулся к экспериментам, при этом стараясь следить за временем. Отсутствие малейшего прогресса, хоть какого-нибудь подтверждения, что он движется в верном направлении, заметно тушило запал, но он твердо решил уделить проблеме еще один день.
Сперва позавтракав, затем пообедав, Къярт уже настраивался, что за ужином публично признает свое поражение, когда очередная попытка получить отклик от мыши возымела успех. Успех — слишком громко сказано, но что-то у него получилось.
Касаясь метки-привязки, в какой-то момент Къярт ощутил, как воздух становится плотнее и холоднее. Это чувство все нарастало и нарастало, смыкалось плотным коконом, пока он не открыл глаза и не увидел вместо гостиничной комнаты зеленую водную толщу.
Никогда прежде он не переносился в заводь без использования печати призыва. Но не сказать, что до этого он всерьез пытался.
Къярт посмотрел вверх. Где-то там, на горизонте, находились миллионы душ, и он мог призвать любую из них. Он мог сделать это и в свои предыдущие погружения, просто не было нужды: каждый раз он приходил за кем-то определенным. Но сейчас он был здесь не для призыва.
Къярт подплыл к летучей мыше — единственной
