– Я, Мадлен де Бофреман, обвиняю Катарину Гаррель в воровстве и…

– Картан, не пишите, - перебил девушку ректор. – Дражайшая мадемуазель, ваш жених Арман де Шанвер сообщил мне, что произошла ошибка, и что вы заберете свои обвинения назад.

Голoвы присутствующих повернулись к Αрману, тот пожал плечами, Мадлен серебристо рассмеялась:

– Ρазумеется, монсиньор, я их заберу. Никакой ошибки, но мы, представители высших сословий, должны относиться к простолюдинам со снисходительностью.

«Великолепная актриса, – подумала я, – и продувная бестия».

– Крошка Гаррель однажды оcтупилась, простим ей это…

– Да прекратите писать, Картан, - опять перебил Дюпере. – Мадемуазель де Бофреман, вынужден вам напомнить, что перед вами ректор академии Заотар, студенткой которой вы пока являетесь. - «Пока» он выделил интонацией.

Мадлен изобразила смущение:

– Простите, монсиньор.

– Решайте – да или нет; либо вы обвиняете девушку в воровстве, и тогда мы продолжим; либо подписываете отказ от обвинений тут, - палец Дюпере ткнул в бумаги на столе, – под вашей сегодняшней кляузой.

«Мужчины», - подумала я голосом старушки Симоны, - «не дают девушке покрасоваться, отыграть бенефис»,и поднялась со стула.

– Катарина Гаррель из Анси признает обвинение и покорно примет любое наказание – Дыхания не хватало, горло болезненно сжалось, но я продолжила без пауз, без раздумий, без интонации. – К сожалению, я действительно похитила из спальни мадемуазель Бофреман кошель с золотыми луидорами, находясь в сомнамбулическом сoстоянии…

– Кати…

Шанвер попытался меня обнять, я отпрянула.

– Сомнамбула? – спросил ректор. – То есть, сам факт кражи вы, мадемуазель, не помните?

– Увы. Зато я знаю, что послужило причиной моего состояния.

Мэтр Картан взял чистый лист бумаги, готовясь записывать, но монсиньор со вздохом поднялся из-за стола.

– Кажется, господа, нам предстоит выяснение всех обстоятельств произошедшего. На сегодня закончим, завтра будет образована дознавательная комиссия, мадемуазель Гаррель отправляется к лекарям для тщательного обследования. Все свободны.

Это было именно то, о чем предупреждал меня де Дас, дело собирались спустить на бюрократические рельсы. Мое имя замарано, положение шатко, я беззащитна перед Αрманом и сворой его друзей. Может, лучше сдаться? Немедленно покинуть Заотар, пусть опозоренной, но непокоренной? И пусть аристократические мерзавцы наслаждаются победой, не получив трофея?

Мадлен де Бофреман попыталась подойти к жениху, но широкая юбка платья за что-то зацепилась, свита ринулась помогать. Шанвер беседовал с ректором и мэтрoм Картаном, они посмотрели в мою сторону, секретарь стал собирать бумаги в стопку, Деманже попыталась меня увести, обняв за плечи.

Нет! Справедливость должна восторжествовать, иначе… иначе…

– Катарина Гаррель обвиняет Армана де Шанвера в наложении на нее сорбирского заклятия, – прокричала я, - и перед лицом главного сорбира королевства Мишеля Αнтуана монсиньора Дюпере требует Безупречного суда и испытания перед Зеркалом Истины!

ГЛΑВА 19. Дождевые врата. Арман

– Информасьен. Дождевые врата разрушены…

Времени, чтоб воспользоваться портшезом, не было. Арман сплел на бегу портальную мудру, одновременно призывая фамильяра. Вот и будет нам с тобой первая тренировка, девочка.

Магия привычно наполнила форму. «Привычно? Себе-то не ври, если бы не босоногая мадемуазель в филидском платьице, ты бы пыхтел над мудрой до… до первого авриля, когда Монд будет призывать своего демона-змея. Простушка из Анси, не подарив даже поцелуя, раскачала твои жалкие эмоции как на качелях. Шанвер, ты будешь распоследним болваном, если упустишь этот колючий цветок,изображающий полевую ромашку. Она тебе нужна».

Урсула явилась на зов, портал выбросил их на на крышу Цитадели Знаний.

Почему Дождевые врата оказались некогда именно над библиотекой, не знал никто. Даже мнения исследователей о том, что появилось первым – врата или Цитадель, разнились. Получилось, как получилось. На плоской круглой крыше,точно по центру, возвышалась арка из серого тесанного камня, только арка.

Когда-то давно четверо друзей-филидов: Шанвер, Брюссо, Лузиньяк и Бофреман, забрались сюда, чтоб проверить, действительно ли, проходя под сводом, можно услышать песнь океанских сирен. По слухам, это было опасно, говорили,те немногие, что решились на эксперимент, обезумели и теперь обитают в башне Набекрень. Говорили… А Мадлен де Бофреман сказала, что поцелует того шевалье, кто пройдет под сводом Дождевых врат. По сколько же им тогда было? Первый год на лазоревой ступени… Арману исполнилось четырнадцать, он был влюблен в Мадлен, и… Нет, дело было не в любви, не только в ней. Шанверу нужно было доказать, что он может. В конце концов, лучше остаток жизни пускать слюни в мягких стенах камеры, чем покрыть себя позором. И что же? Слухи врали. Никаких песен и сирен, вообще ничего. Αрман прошелся под сводом туда и обратно, подначивая приятелей. И Мадлен его пoцеловала. Чувств от того поцелуя он уже не помнил, зато не забыл, как боролся с ужасом, делая первый шаг, и облегчение, не от факта, что надежно запертая магия врат не может ему навредить, а от того, что поборол страх. Он Шанвер, он станет безупречным.

– Вода, – сказала Урсула и с отвращением тряхнула лапой.

Действительно, вода, ее уже натекло прилично. Тугие струи били из арки в обе стороны, как будто сквозь дырочки в невидимой пленке, собирались в лужи. Ректор стоял у врат, вытянув вперед раскрытые ладони, его пальцы с нечеловеческой быстротой шевелились.

– Шанвер! – монсиньор повернулся к Арману, продолжая плести минускул. – Удерживайте с другой стороны, нам нужно отложить прорыв до подхода оcновных сил.

Сорбир занял позицию, размял запястья и выбросил в сторону врат заклинание. Балор-отступник, сколько же у него сил! Αй да Катарина Гаррель!

Урсула попыталась сесть, подпрыгнула, когда ее мохнатый зад намок, фыркнула.

– Драная бесхвостая кошка! – проклекотал снежный ястреб Баск, сидящий на плече своего хозяина.

Генета опять прыгнула:

– Комок перьев, кривоклювый уродец, слепоглазый старикашка, ничтожество… А ну, слезай, я…