- Тебе не нужно было спрашивать, не так ли? Теперь ты настолько стал частью меня, что мог бы завладеть мной в любой момент - захватить полный контроль над моей нервной системой.

- Если бы интеграция не была такой тщательной, как сейчас, - сказал Свифт, - ее было бы легко обнаружить. Однако, отвечая на твой вопрос: да, я мог бы взять управление на себя в любой момент, и я сделаю это в одно мгновение, если твоя жизнь окажется под угрозой. Но поскольку эта ситуация не настолько критична, я счел вежливым сначала спросить. По-моему, у нас осталось чуть меньше семи минут и тридцати секунд. Ты позволишь мне, Кану?

По крайней мере, одна жизнь - возможно, гораздо больше, чем одна жизнь, - зависела от этого момента. На мгновение это было больше, чем он мог вынести. Но если он не отдавал себя полностью Свифту, то не было смысла продолжать. Он проделал такой долгий путь из ада смерти на Марсе, чтобы служить одной истине: машины не были его врагами, и он не был их врагом.

- Сделай это.

Свифт подошел к Кану, просунул свою форму сквозь консоль в форме подковы, как будто она была сделана из газа, и опустился в кресло, которое уже занимал Кану. Тело существа аккуратно поместилось в том же пространстве и погрузилось под кожу Кану.

Пару мгновений Кану не чувствовал никаких изменений.

Затем Свифт схватил его.

Поскольку существо в его голове было полностью биологическим - отдельная личность, использующая тот же живой субстрат, на котором теперь работало его собственное сознание, - Свифт мог общаться с внешним миром только по каналам собственных чувств Кану. Он не мог обратиться непосредственно к кораблю или разгадать его тайны с помощью какой-либо прямой нейронной связи. Но он мог видеть, и говорить, и слушать, и заставлять руки Кану двигаться по консоли с молниеносной скоростью.

Кану, в свою очередь, чувствовал, что им безжалостно управляют как марионеткой. Мышцы и сухожилия на его руках не привыкли интерпретировать такой шквал нервных сигналов. Его глаза переключались с одного фокуса на другой так быстро, что зрительный поток Кану нарушился. Он чувствовал, как глазные мышцы жестоко разгоняются, заставляя их работать быстрее, чем было задумано природой. Он представил себя таким, каким мог бы показаться, если бы кто-нибудь был рядом и мог его видеть: человек в кресле, дергающийся, словно в муках припадка или какой-то продолжительной казни электрическим током. Он даже говорил - или, скорее, издавал короткие, визгливые звуки, которые мало походили на суахили, да и вообще на любой человеческий язык, если уж на то пошло.

Но корабль понял. Он понимал и отвечал, предоставляя Свифту необходимую информацию и ресурсы.

Когда Свифт отказался от абсолютного контроля, Кану ощутил перерезку марионеточных ниточек как почти психический разрыв. Он откинулся на спинку сиденья, опустошенный и испытывающий немалую боль после того, как им манипулировали. Однако Свифт все еще был там, его присутствие оседлало сознание Кану, как пассажир.

- Я внес некоторые коррективы в параметры отображения. Если ты посмотришь вверх, то вид сквозь потолок точно покажет, что находится над нами, когда мы поднимаемся. Как ты можешь видеть, маркграф нас не подвел - заряды детонируют.

Они все еще смотрели сквозь чернильные километры океана, так что свет, достигающий глаз Кану, должно быть, был многократно усилен. Тем не менее, прерывистые молочные вспышки - похожие на молнии из штормовой системы далеко за горизонтом - могли быть только подрывными зарядами, заложенными в лед, когда корабль был впервые погребен. Казалось, взрывам не будет конца - десятки, затем сотни отдельных импульсов света прочерчивали паутину радиальных и концентрических линий. Они разрушали вышележащий лед, делая его локально слабым, вместо того чтобы уничтожить его одним мощным взрывом. Двадцать километров льда превратились в пыль - лед превратился в слякоть, слякоть - в воду, вода - в пар, - в то время как огромные глыбы, размером с дом или дворец, остались нетронутыми.

- Этого не хватит, - сказал Кану. - Мы просчитались. Мы никогда не пробьемся через эту кашу!

- Этого будет достаточно. Как только появится свободный проход в космос, вода начнет вырываться гейзером в вакуум. Это, в свою очередь, поможет рассеять оставшиеся фрагменты. Кроме того, заряды все еще детонируют! Он, должно быть, заложил их тысячи. Для человека он проявил поразительную скрупулезность.

- Я не уверен, что он воспринял бы это как комплимент.

Вера Кану в маркграфа не была напрасной. По мере того как корабль сокращал расстояние до потолка, взрывы, наконец, пробили канал наружу, портал в остальную вселенную, и с этого момента процесс стал самоподдерживающимся, поскольку вода мгновенно превращалась в пар, а разлетающийся пар еще больше разнес оставшиеся фрагменты.

- Инициализация ядра, - доложил Свифт. - Толчок пронесет нас через брешь, и мы немедленно переключимся на полную тягу Чибеса, прежде чем Европа оттянет нас назад. Это будет момент максимального риска, Кану. С положительной стороны, если что-то действительно пойдет не так, вероятность того, что ты об этом узнаешь, невелика. На твоем месте я бы приготовился. Наш путь все равно будет немного ухабистым.

Так оно и было - лед лязгал и царапал корпус со всех сторон, - но Кану был вполне уверен, что такие вещи были допустимы. Несмотря на это, он вцепился в подлокотники своего сиденья и сильно ударился головой о подголовник. От вибрации у него затуманилось зрение. Он закрыл их и пожелал, чтобы это поскорее закончилось. Неровный проход достиг момента максимальной турбулентности, а затем удары, лязг и грохот льда начали стихать. Мгновение или два спустя они были свободны, поездка была совершенно плавной, и Кану почувствовал, что начинает подниматься с кресла, пока удерживающее устройство не усилило свою хватку.

- Подальше от поверхности, - сказал Свифт. - Поворачиваемся, чтобы убрать выхлопные газы с горизонта. Зажигание через три... два...

Когда тяжесть вернулась, ему показалось, что кто-то вогнал молоток в основание его позвоночника. Он почувствовал, как ударная волна поднимается по костям к его черепу, как сжимаются и расслабляются позвонки, как последовательно напрягаются нервы и группы мышц, как сила тяжести достигает, а затем и превышает притяжение Европы. Должно быть, один g, может быть, два. Свифт действительно преуспел в этом.

- Одна треть g, - сказал Свифт, добавив оскорбления к дискомфорту Кану. - Ядро Чибеса работает в штатном режиме.