— Хорошо, — выдохнул я, про себя махая рукой. — Решу.

Теперь расконнектился я.

— Нет людей? — кисло кривился стоящий рядом Моралес.

— Да. — Я походил по каморке, которая была выделена как помещение главкома — кажется, это кабинет управляющего клиникой. Но тут тоже сидели люди и что-то мониторили, прислушиваясь к нашим словам. — Сеньор Моралес, у вас есть выходы на людей из генштаба? Не обязательно командование, наоборот, кто-то из мелких клерков, сотрудники технических отделов, снабжение?

— Генштаб? — нахмурился он, и по лицу сеньора пробежала кровожадная улыбка.

— Гражданской обороной должны заниматься военные. Не ВКС, а сухопутчики, — продолжил мозговой штурм я. — И я уверен, там не все предатели. Далеко не все. Но у меня нет выходов от слово «совсем». Это значит, что и у Фрейи нет, и у её помощников.

«А у кого есть — валяется в коме из-за собственной дурости и лихости» — произнёс про себя, ибо вслух говорить такое нельзя.

— Контакты есть, попробую поспрашивать, кто может помочь, — кивнул он. — Но сам понимаешь, я и мои… Связи… Из ВКС. А это другая структура и другая кухня.

Ну да, ВКС самые боеспособные части. И заточены немного не на то, что армия. Это по сути лёгкая пехота, как и марсианские десантные дивизии. Быстрое реагирование, быстрое развёртывание, при необходимости десант из космоса, быстрый штурм вражеских позиций… Всё это не подразумевает огромного количества арты, роёв беспилотников прикрытия, работы сверхтяжёлых монструозных танков, всяких минных заградителей и наоборот, парка разминирователей. И работа с резервистами не предусмотрена — ВКС всегда боеспособны, укомплектованы контрактниками, иного не дано. Мобрезерв же поступает на формирование воякам, которые лепят из него то, что возможно, и качество этого «что возможно» определённо ниже мобильных частей, белой кости вооружённых сил Венеры. Кстати, о белой кости…

— Есть помещение, где вообще никто не услышит? — кивнул на операторов и что-то вдали обсуждающих офицеров. Людно у них тут.

— Конечно. Пошли.

Пара поворотов, и… Кладовка? Да, кладовка. Вокруг стеллажи с бинтами, ящички с медикаментами, бутыли с антисептиками. И много чего ещё, чему я не могу подобрать название. Комната охранялась бойцом в форме «Экскалибура» — гвардия сеньора бригадного генерала. Когда дверь за всеми закрылась, вызвал Альвареса:

— Сигма, как слышишь?

Ответили не сразу, но ответили. И голос кафрега в кои то веки был заспанным.

— Да, Командор. Или ты сейчас Кедр?

— Да пофигу! — честно ответил я. — Скажи, есть контакты кого-нибудь в генштабе? Всё равно кого, даже желательно кого-то снизу, пятого исполняющего обязанности четвёртого помощника третьего зама по вторым вопросам самое то будет.

Пауза. Для осмысления. Собеседник явно взбодрился и прогнал остатки сна. Коротко выцедил:

— Повтори?

— Генштаб. Они функционируют. И там вряд ли все-все предатели. А после нашей картинной зачистки семьи Бруно и некоторых его коллег, многие вдруг вспомнят, что они верны королеве. Верность — она такая, когда под дулом дестроера гораздо легче верным быть.

— Не совсем так. Там в очень много представителей аристо, простолюдины если и есть, то не на ключевых ролях.

— Так всё плохо? — иронично парировал я. Альварес засмущался.

— Ну, нет, наверное, я драматизирую. Но в целом их много, и даже не низких должностях блатные сыночки. Но буду справедлив, у королевы там позиции всегда твёрдые были. Со времён дона Филиппа. Значит и простых достаточно много. Просто сейчас их всех или арестовали, или отстранили.

— У тебя есть в базе кто-то, с кем в принципе можно пообщаться, не вызывая их контору официально? Кто не побежит докладывать «спасителям» Венеры?

Альварес на какое-то время задумался. Неуверенно выдавил:

— Контакты есть, и чел немаленький. По линии ПВО, смежники. — Он был явно не рад, что откровенничает, но ситуация аховая. — Хуан, если что, я тебе ничего не давал и не говорил, инфа не от меня. Логи у себя подчищу.

— Идёт! — Я ж никогда не против, если надо. Закон превыше всего, но превыше закона договорняки элиты. Так было и будет.

— Держи номер. Это его личный комм. Сбросил на твой личный по линии корпуса.

— Пили вместе, — понял я. — Но официально вы незнакомы. И официально ты для него ничего не делал, того, что неофициально сделал, чтоб прикрыть его задницу.

Обиженное сопение. Но прошлые грехи сейчас мало волнуют. Всем лояльным будет индульгенция, иначе никак.

— Да, было, пили вместе, — произнёс-таки Альварес. — После «Лиры». Тогда их очень сильно нагнули за непрофессионализм, и мы пересеклись по линии работы межведомственной комиссии. Там есть нормальные ребята, такие же, как мы, даже среди аристо. Мозги не у всех набекрень.

— Кто-кто? — не понял абонент.

— Хуан. Шимановский. Он же Мегалодон. Он же Командор. Он же Кедр. Жених младшей принцессы.

Пауза. Очень-очень напряжённая пауза. И, наконец:

— Прошу прощения, сеньор, но не могу вам помочь. Это личный номер, попробуйте обратиться в официальные структуры.

Абонент рассоединился, но я возликовал — сеньор понял, о ком речь, и ОЧЕНЬ заинтересовался. Просто, видимо, окружение не позволяло пообщаться по душам.

Вышел из кладовки — охраняющий боец тут же встал спиной к двери, намекая, что без приказа командира назад туда более не пустит даже меня. Я хотел было вернуться к генералу, но решил пройтись посмотреть на работу штаба — той части, где сейчас ответственные люди занимались созданием новых кадровых подразделений. Пишу «кадровых», но это не совсем так — кадровые это кадровые, нам против них сейчас воевать. Но эти парни, защищавшие район — уже собранные и организованные, с оружием, и этим оружием обеспечили безопасность от погромов и насилия тридцати четырём городским куполам — миллион начеления, если не больше. У них есть сложившиеся командиры, есть иерархия подчинения, и каждый боец знает, кто за что отвечает, и кто в случае чего отдаёт приказы. Многих из этой условной милиции переводят в формируемые части армейского ополчения, но при этом в ополчении, что логично, теряется иерархия. За два жалких часа по призыву Фрейи к штабу стеклось несколько тысяч человек, а будет ещё больше, гораздо больше! Какая иерархия, её только предстоит формировать! Сейчас ополчение — болото. И по сравнению с милицией Моралеса смотрится, как «кадровая». И кстати, именно с целью спаять отряды ополчения, чтоб при этом оно не разбежаось в вакууме непоняток с подчинением, и чтобы не угробить мужиков, заслав их туда, где их расхреначат из тяжёлой техники, нам и нужны мощные вычислительные системы. И безопасные линии связи.

— Да дурья башка! Говорю же, я тут с первого дня! — возмущался мужичок индейско-метисской внешности с красной повязкой — видимо, был несильно ранен. — С первого часа, первой минуты! Мы уродов гоняли, стреляли, пленных брали! А теперь «нет военника»? Чё за нахер!

Подошёл поближе. Прислушался. Думаю, такой концерт тут сейчас будет далеко не единичный, и надо бы выработать что-то системное.

— Родной! — без агрессии, увещевая, пытался объяснить «милиционеру» дедок — отставной военный (чувствуется стать), припаханный на эту работу — сортировку мобиков. — Я всё понимаю. Но ясно сказано, только резервисты! Даже полугодичка курит в сторонке.

— Мля, ты не понимаешь! Я тут, вот этими руками, с сеньором генералом уродов крошил! Из соседних куполов выбивал! — не сдавался метис.

— Слушай, выбивал — хорошо! Молодец! Мы тут все рубились! — повысил голос и седой. — Но мы — свой дом защищали. А это — армия. Ты знаешь, что такое армия?

Спор этот был на повышенных, и все, стоящие в холле клиники, где и проводилась проверка документов и первичная запись в новые подразделения, оборачивались и прислушивались. Понял это и седовласый офицер. Крутанул головой, понимая, что стал центром внимания. Продолжил тише:

— Армия, брат, это не пострелять, защищая дом. Это механизм. Организм. Это подчинение и выполнение приказов, даже тех, что не нравится. Это наказание за неподчинение, даже если знаешь, что посылают на смерть. Армия, брат, это СОВСЕМ другое! — сделал он большие глаза, и его аж затрясло от энергетики. — Отойди, не мешай — тебя ж отсюда никто не гонит!..

Хватит, всё равно не смогу ни рассудить их, ни повлиять на что-то. Армия это ДРУГОЕ, потому мы и сами, не сговариваясь с марсианами, прописали в приказе призыв к резервистам первой и второй очередей — тех, кто служил хоть какой-то, но контракт. Пошёл дальше, прошёлся вдоль холла, оставив спорщиков за спиной, вышел во двор. Дом в спальном районе, огромная коробка, типа прошлого дома Санчес, место тут было много. И всё забито кем-то или чем-то — свободных