– Отведи ее в темницу, – кивнул он евнуху на Разие. И приказал ей взглядом: молчи. – Не будем омрачать сейчас праздник: родился еще один шехзаде. Допросим девушку утром.

Ибрагим уже торопливо шел в покои Шекер Пара. Но думал он при этом о выросших на голове рогах и о том, что весь Стамбул снова будет над ним потешаться. И это после великой победы на Крите! Ибрагим был уверен, что любовное послание написала одна из его наложниц. О сестре он даже не думал.

Падишах был в бешенстве. Мать встретила его в дверях покоев только что разрешившейся от бремени хасеки:

– Хвала Аллаху, сынок! Родился мальчик! Иди, взгляни на сына.

Шекер Пара лежала на огромной кровати без сил. Ей казалось, что ребенок ее разорвал. Она еле держалась. Простыня была залита кровью, и возле хасеки суетились две лекарши. Радость на время заставила султана забыть о только что пережитом позоре. Он взял на руки ребенка, которого уже обтерли от слизи и крови, из рук повитухи и счастливо рассмеялся:

– Молодец, Сахарок! Я осыплю тебя золотом за такой подарок!

Шекер Пара облегченно закрыла глаза: угодила. И кровотечение вроде бы остановилось.

Она еще не знала, какая черная туча нависла над братом. Из покоев хасеки ее свекровь и султан вышли одновременно спустя полчаса.

– Расследование проведем утром, валиде, – зевая, сказал падишах. – Я смертельно устал, с ног валюсь. В конце концов, девчонка никуда не денется.

– Что случилось, сынок? – удивилась Кёсем-султан.

– Одна из наложниц мне изменила. Я перехватил письмо.

– С кем? – живо откликнулась валиде. – Уж не с хранителем ли покоев?

– Да как тебе это в голову пришло? – нахмурился султан. – Исмаил мне верен!

– Но письмо перехватили у его двери!

– Откуда ты знаешь?

Валиде осеклась. Она поняла, что мальчишка не пойман с поличным. Что-то пошло не так. И надо допросить свидетелей этой сцены. А потом уже действовать.

«Исмаил все равно у меня в руках, – подумала она. – Это подождет до утра. Все мы смертельно устали: сначала три дня праздника, потом тяжелые роды моей снохи. Мне надо как следует выспаться, а потом заняться Исмаилом. Он все равно, считай, уже мертв. Служанка не выдержит пыток, а пытать ее будут долго и с пристрастием, пока она не расскажет все. Она может запятнать имя моей дочери, поэтому действовать надо осторожно. Вот беда так беда: записку перехватил мой сын. А ему один Аллах знает, что может померещиться! Он ведь безумен!»

Исмаил же в эту ночь так и не уснул. Под утро он попытался войти в темницу, куда бросили Разие. Но наткнулся на стражу и все того же евнуха. Тот заступил дорогу:

– Далеко собрались, эфенди?

– Я хотел допросить девушку. Ты слышал: падишах поручил это мне.

Евнух заколебался.

– Я доложу валиде, – сказал наконец он.

Исмаилу пришлось уйти.

… Султан Ибрагим проснулся с невыносимой головной болью. И тут же вспомнил все.

– Исмаил! – крикнул он.

Хранитель покоев ждал под дверью. Лицо у него осунулось от бессонницы. Исмаил понимал, что его голова уже лежит на плахе и палач занес над ней острый меч. Осталось его опустить. Разие не выдержит пыток.

– Приведите девушку, – велел падишах. – Я немедленно хочу знать имя изменщицы.

Едва пришла Разие, Исмаил по ее лицу понял, что девушка не станет дожидаться пыток. Расскажет все. Ночи в темнице Разие вполне хватило. Жить ему оставалось совсем недолго.

В покоях было душно, и они все трое вышли на балкон. Исмаил смотрел на спокойные голубые воды залива и думал, что лучше бы ему сейчас оказаться на его дне, в мешке, чем ждать сейчас пыток. Он будет умирать долго и мучительно. Валиде его слишком уж ненавидит.

«А не лучше ли…» – подумал он и шагнул к перилам.

– Повелитель, к вам пришла валиде! – вошел с докладом в султанские покои стражник.

Падишах пошел встречать свою мать.

– Я заходила к Шекер Пара. С ней все хорошо. Она жива и почти здорова, – с сожалением сказала Кёсем-султан. Она предпочла бы смерть выскочки во время родов. – А вот шехзаде…

– Что с ним? – нахмурился Ибрагим.

– Я ждала, что родится богатырь. Но ребенок маленький и хилый. Я его сейчас внимательно осмотрела и поговорила с повитухой. Шекер Пара не оправдала наших надежд, сынок.

– Что за день сегодня! – с досадой сказал Ибрагим. – Одна весть хуже другой! Я хочу наконец допросить эту девчонку!

– Прежде чем ты это сделаешь, я хочу сказать тебе что-то важное. Измена у тебя под носом, Ибрагим. И я тебе это докажу. Где Разие?

– Она здесь, мама.

– Идем!

И в этот момент с балкона раздался отчаянный крик.

Султан Ибрагим ринулся туда. Валиде поспешила за ним. Они увидели хранителя покоев, перегнувшегося через резные перила. Больше на балконе никого не было.

– Где Разие?! Отвечай! – гневно приказала Кёсем-султан.

– Я не успел ее остановить, – с сожалением сказал Исмаил, распрямляясь. – Девушка побоялась пыток и спрыгнула с балкона вниз, прямо на каменные плиты. У меня в руке остался лишь кусок ее платья, – он показал валиде и султану обрывок яркой ткани. – Разие там, внизу, – он кивнул через плечо. – Боюсь, что мертва.

– Лжец! – оттолкнула его валиде и кинулась к перилам. Разие лежала под балконом, вокруг ее головы растекалось кровавое пятно, тонкая белая шея была похожа на надломленный стебель цветка. – Стража! – закричала Кёсем-султан. – Евнухи! Кто-нибудь! Узнать, что с рабыней! Быть может, она еще жива?

– Она сказала что-нибудь, Исмаил? – жадно спросил падишах. – Кто из наложниц послал ее с запиской? К кому она шла? К одному из моих слуг? Или пажей? К которому? Или у коварной женщины было назначено свидание с одним из евнухов?

– Слепец! – резко обернулась к нему валиде. – Да вот же он, перед тобой, изменник! – она указала на Исмаила. – Записка была ему! Прикажи немедленно его схватить!

– Сиятельная валиде забывает, что я отсутствовал больше месяца, – негромко сказал Исмаил, стараясь не смотреть ни на валиде, ни на султана и еле сдерживая дрожь. Его могли схватить в любую минуту. – И вернувшись в Топкапы из-под Канеи, я все время был рядом с моим повелителем. Как бы я успел заинтересовать новую наложницу, если они меня даже не видели никогда? И не знали, что я существую. А я уверен, что девушка из новых. Из тех, кого отобрали недавно по приказу повелителя. Эти наложницы плохо обучены и строптивы. К тому же неверные. Их еще не успели обратить в мусульманство.

– Он прав, – кивнул Ибрагим. – Допросить всех! Весь гарем! Если надо, пусть палачи возьмутся за кнут и