Шрифт:
Закладка:
Прочие пленные офицеры, находятся на общем положении, пользуются правом прогулки в своём дворе во всякое время дня.
Австрийские офицеры получают в зависимости от чина от 50 до 75 р. в месяц, германские – в половинном размере: на эти деньги офицеры кормятся и как слышно, очень хорошо. Пища военнопленных нижних чинов жидковата, но в общем недурна.
Как и в большинстве других мест, в Николаевске-Уссурийском военнопленные размещены в полковых казармах: как и наши солдаты, они спят на нарах, расположенных в два яруса: санитарное состояние недурное.
В Чите и окрестных лагерях – Песчанке и Антипихе, где в мирное время стоят сибирские стрелковые полки, содержится австрийских и турецких офицеров 926, и Австрийских, Германских и Турецких нижних чинов – около 29 000.
В самом городе Чите военнопленные офицеры помещаются в двух, а нижние чины в 38 частных домах очень недурно. Плохо устроены только солдатские кухни, в коих нет вытяжных труб над котлами, вследствие чего кухни полны пара и в них решительно ничего не видно. Этот недостаток обещано поправить.
В Песчанке и Антипихе пленные офицеры расположены очень хорошо в офицерских квартирах Стрелкового полка. В Антипихе пленные нижние чины спят на нарах, расположенных в три яруса, почему воздух в казармах очень дурной и сравнительно больше, чем в других местах, больных сыпным тифом.
Для облегчения надзора за военнопленными нижними чинами им разрешалось по одному часу пребывание на воздухе утром и днём; в целях гигиены я просил начальника гарнизона разрешить военнопленным находиться на воздухе сколько они пожелают. Некоторые из них не могут покидать казарм за неимением надлежащей обуви, которая за время войны сносилась и во многих случаях заменена туфлями.
В лагерях устроены мастерские сапожные и портняжные, в коих имеются мастера из военнопленных и инструменты, но за неимением нужного материала возможна только починка изорванных сапог и платья. Некоторое количество сукна и готового белья, сравнительно с числом пленных весьма не большое, пожертвовано Америкой и Швецией.
Следовало бы поручить нашему посланнику в Китае закупку там материала для снаряжения военнопленным одежды и обуви.
В городе Чите устроено почтовое справочное бюро для военнопленных: оно устроено образцово унтер-офицером 714-й Забайкальской пешей дружины, Петром Жарковым. Жарков – уроженец Сибири, окончил курс в Томской гимназии, а затем в Берлинском университете со званием доктора химии: перед войной он был ассистентом по химии в Харьковском Университете. Было бы желательно использовать Жаркова по его специальности, т. к. химики теперь в действующей Армии нужны. В настоящее время Жарков состоит присяжным переводчиком в Читинском гарнизоне.
Несколькими Австрийскими штаб-офицерами было заявлено, что по пути следования в местах их остановок русским военным начальством у них были отобраны денежные суммы 3000, 4000 крон с выдачей им расписки. Вполне понятно, что оставлять столь крупные денежные суммы на руках у военнопленных невозможно, однако следовало бы, в случае перемещения военнопленного из одного города в другой, его деньги переводить в казначейство или денежный ящик дружины той местности, куда он переведён и чтобы ему было сообщено, где его деньги находятся. Между тем в настоящее время не только сам собственник денег знает, где они находятся, но и военное начальство, на запросы тех мест, где деньги были отобраны, часто никакого ответа не получает: начинается бесконечная переписка, и у военнопленного естественно может зародиться подозрение, что его деньги похищены, что совершенно недопустимо, так как от этого страдает доброе имя России.
В Песчанке, близ Читы, содержится в течение 6 месяцев 36 пленных Турецких офицеров. Аттестаты на них не получены, а потому интендантство не выдаёт на них денежного довольствия. Так как этими деньгами пленные офицеры оплачивают своё содержание, то им было выдано по 100 р. Из сумм местной ополченской дружины. Не говоря о том, что 100 рублей составляют одну треть того, что им надлежало получить (по 50 р. в месяц), но суммы в 3600 рублей могло не быть в денежном ящике ополченской дружины, а если она и имеется там в наличии, то предназначается для иных целей, а не для раздачи военнопленным.
Необходимо сделать особое распоряжение, чтобы ни один военнопленный офицер не пересылался с места на место без аттестата.
При сём, прикладывается описание справочного почтового бюро военнопленных в городе Чите»[207].
Наконец, Георгий Михайлович завершил свою миссию и отправился в Петроград, где принял ответный визит принца Кан-Ина. Вскоре после этого ему было поручено новое дело. В письмах супругу, императрица Александра Фёдоровна советовала ему чаще давать задания великому князю, потому что «чем больше ты их заставляешь двигаться, тем лучше, – ничего хорошего нет в том, чтоб торчать на одном месте без всякого дела»[208].
20 июня 1916 г. император отправил Георгия Михайловича в Архангельск, проинспектировать работу порта, который принимал корабли союзников с закупленным Россией военным снаряжением. Также он должен был проводить бригаду, отправлявшуюся на Салоникский фронт, в знак солидарности России с её союзниками.
Вскоре после возвращения, великий князь был вновь командирован на фронт, раздавать награды. Этим они и занимался вплоть до начала революции. Сохранилось два письма, написанные великим князем императору в это время:
«11 ноября 1916 г. Бердичев.
Милый Ники,
Ты мне приказал написать отсюда, и я исполняю твоё желание.
Вчера я приехал сюда в 10 часов утра. Ген. – ад. Брусилов встретил меня, вошёл в мой вагон, и я ему доложил, какие армии я должен объехать по твоему повелению для передачи благодарности и раздачи георгиевских крестов. Он мне сказал, что он запросил командующих армиями, и когда программа будет составлена, то тогда только отпустит меня. По его словам, дороги в ужасном положении, и во многие места даже трудно пробраться. При этом он мне выразил радость, что ты послал меня именно в
