А Лиан уже почти не отрывался от своего проклятого трона. Сказав Иве, что он нашел путь к Двери, этот упертый баран больше не желал находиться в нашем мире дольше, чем того требовало его измученное тело. А требовало оно не так уж много – только пищи и воды, да и то... ребенок в день съедает больше, чем мой брат проталкивал в себя перед тем, как снова опуститься на каменное сиденье и позволить Древу унести его душу прочь. Даже спать он больше не пытался – довольствовался тем сомнительным способом пополнить силы, который давало ему Древо.

Судя по его виду, забирало оно больше...

Ива возвращала Лиана своей странной колыбельной. Потом тихо ждала, пока братец сходит до ветра и сделает жалкую попытку умыться, а когда он возвращался, вручала миску с едой и бутыль ароматного молодого вина, добытого в Феррестре. Безмолвно смотрела, как он утоляет голод и жажду, даже не пыталась ни о чем спрашивать. Да он и не ответил бы. Сидя в пещере, под деревом и отправляя ложку за ложкой в рот, мысленно Лиан оставался в другом пространстве, в другом измерении. И когда, нарушив молчание, Ива сказала ему, что снова пойдет в деревню, он только кивнул бездумно в ответ да нахмурился непонятно почему.

К тому моменту я уже побывал в той деревне и выяснил, что люди там действительно не дураки: даже последний сопливый оголец в латаных братниных портках знал – в старой горной крепости снова кто-то поселился. И новость эта никого не радовала, деревенские еще помнили события давних лет, когда обитатели Эймурдина без особой жалости собирали дань с окрестных земель, в том числе и людьми. Они с тревогой смотрели на тонкую, едва заметную струйку дыма над горой и качали головами в ответ на мой вопрос, кто это там дымит. Отвечали, мол, не знаем, да и знать не хотим, чтоб они там все заново передохли, колдуны поганые. Да... здесь ни у кого не было сомнений, что в крепости могут жить только люди, наделенные силой. Небось местные мальчишки не раз пытались пролезть в руины, да не преуспели. А, может, и взрослые, предпринимали такие попытки, надеясь разжиться «сокровищами колдунов». Тоже тщетно, разумеется.

Про Иву они пока не догадались. Ну приходила какая-то странная девка со старыми монетами... сказала, мол, в лесу живет с хворым братом. «Мало ли тут таких... – сказал мне местный староста, наливая полную кружку пенистого сидра и подвигая ко мне блюдо с жирными горячими пирожками, – постоянно кто-то да побирается, деревня-то немаленькая, хоть и вдали от главного тракта. Спасибо, хоть эта не попрошайничает, а честно платит серебром. А что оно от старости почернело, так и демоны с ним, добрый господин, главное ведь серебро. Долго ли его отчистить... А девка чудная, да. Выглядит как нищенка – чумазая, в рванье, глаза горят что твои уголья. Зато голосом и статью – ну прям графская дочка».

Я поухмыляся на эти рассказы и выложил на стол еще один серебряный – в обмен за сытный обед и нескучный разговор, а также за заботу о моем усталом скакуне, что выглядел таким же измотанным, как и я сам. Увидев деньги, староста окончательно проникся уважением к чужеземному господину и даже предложил мне переночевать под его крышей. «А то ведь, вечереет ужо, почтенный... куда ж вы на ночь-то глядя потащитесь?»

Отказываться я не стал. Кормили в этом гостеприимном доме сытно, а с расспросами не лезли, поняв, что гость не расположен молоть языком, хотя сам охотно слушает любые байки. Мне отвели небольшую комнатку под крышей – пыльную и жаркую, зато совершенно уединенную. Сквозь небольшое окно в комнатушку падал широкий золотой луч и, тысячи потревоженных пылинок хаотично кружились, озаренные его светом. Я растянулся на соломенном тюфяке, брошенном прямо на дощатый пол, и почти сразу провалился в сон, который не был сном. Следующие три дня я, подобно моему брату, выныривал в обычный мир лишь для того, чтобы поесть да наведаться к отхожему месту. Хозяевам сказал, что ехал без отдыха много дней и теперь пока не отосплюсь – ни на что не способен.

Я ждал. Боялся пропустить том миг, когда Ива вновь соберется покинуть Эймурдин.

И едва услышав, что она идет в деревню, рывком вернул себя в реальность.

Я неплохо этому научился за последнее время...

По прошлому разу я хорошо запомнил то место, где маленькая колдунья открывала выход из Эймурдина, оно очень сильно отличалось от остального горного ландшафта. Я сразу понял, что некогда здесь были главные ворота подземной крепости – на их месте все еще сохранилась высокая каменная арка, теперь наглухо заваленная камнями и обломками некогда мощных деревянных створок. Да и дорога за два десятка лет хоть и заросла начисто высокой травой, все еще угадывалась в очертаниях пологого холма, ведущего к подножию каменной гряды.

Я решил ждать Иву в тени небольшой апельсиновой рощи, чуть поодаль от разрушенных ворот. Не слишком далеко, но и не настолько близко, чтобы спугнуть. Когда она увидит меня, уже не успеет убежать обратно. Впрочем, я не собирался выдавать своего присутствия до того момента, пока не смогу сцапать ее. Что бы там эта глупышка себе не возомнила о своих силах, со мной тягаться ей было рано. Я был не самым лучшим охотником, но искусством маскировки овладел давно и в полной мере. Поставив над собой защитный купол, что делал меня невидимым и неслышимым, я приготовился поймать самую важную в моей жизни добычу.

Минуты потекли медленные, густые, как мед. Солнце, подернутое легкой дымкой облаков, уже не палило так сильно, как еще буквально несколько дней назад, но в воздухе все равно висело жаркое марево. Я сидел за высоким валуном, очевидно скатившимся под деревья во время последнего разрушения, и полуприкрыв глаза, следил за выходом из подгорной крепости. Следил не обычным своим зрением, но тем особенным, что отличает мага от обычного человека. Вокруг яростно трещали цикады. Издалека, с полей, время от времени доносились мычание коров и лай собак.

Обычный день. Жаркий летний день на юге...

Отчего же мне было так тревожно? Ведь не из-за Ивы? Я не сомневался, что сумею сцапать ее, почти видел глупую маленькую колдунью в своих руках. Был уверен, что уже спустя пару часов войду наконец под своды крепости. Так откуда же это липкое чувство опасности? Охотник тут я сам... это Иве сейчас должно быть страшно или хотя бы неуютно. Разумного объяснения происходящему у меня не было, поэтому я счел, что это снова Эймурдин пытается исказить мое восприятие мира и наслать на меня пугающий морок.

Пусть. Не на того напал.

Я ждал.

Дышал в такт дыханию земли и ждал.

9

Я и сам не понял, в какой момент мое сознание раздвоилось. Диковинным образом, даже не засыпая, я мог одновременно видеть и медленно зреющие апельсины у себя над головой, и каменные коридоры подземной твердыни.

Ива шла быстро. В одной руке она несла большую плетеную корзину, в другой – чадящий факел. Лицо ее было маской ледяной решимости. Будто она задумала что-то, чего делать не стоило, сама с собой спорила всю ночь до утра, но от сомнительной идеи не отказалась. А может, ей просто было страшно. Страшно покидать крепость, оставляя Лиана одного где-то в ее недрах. Уже давно стало понятно, что сам он не вернется, случись с ней что.