заставлять? – пожал я плечами. – Тот, кто хочет работать с нами – подписывает. Тот, кто не хочет – заявляет об этом, и мы решаем вопрос о дальнейшем сотрудничестве. По-моему, всё логично. Ну а насчёт кем заменить – найдётся, конечно. Будьте уверены – стоит нам объявить об открывшейся вакансии, и на неё тут же выстроится огромная очередь. Мы можем позволить себе выбирать только лучших. Так что уговаривать вас никто не будет, нам это ни к чему.

Народ опять сдержанно загудел, тихонько переговариваясь. Вообще-то, это и в самом деле было довольно необычно – такие договоры обычно заключались только с самыми ценными сотрудниками, да и то далеко не всегда. Главным образом потому, что договор служения налагал обязательство на обе стороны, и работодатели предпочитали более простые и менее обязывающие отношения. Этим людям подвернулся редкий шанс, но так уж устроен человек, что сейчас они мучительно пытались понять, где их дурят, и не безопасней ли будет отказаться.

– У кого ещё есть вопросы? Вот вы, спрашивайте. Да-да, женщина в бежевой блузке, я вам говорю.

– Скажите, господин Кеннер, мы правильно вас поняли, что наш завод принадлежит князю, а вы являетесь просто доверенным управляющим?

– На данный момент дело обстоит именно так, – согласился я.

– В таком случае, почему мы должны подписывать договор служения с вами, а не с князем?

– Во-первых, как я уже сказал, вы ничего подписывать не должны, – с лёгким раздражением заметил я. – Это привилегия, а не обязанность. Во-вторых, насколько я знаю, князь вам никакого служения не предлагает. Ну а в третьих, мы не можем приказывать княжьим людям, а стало быть, на предприятии, где распоряжается наше семейство, они будут посторонними. Я ответил на ваш вопрос, достойная?

Женщина смутилась и села. Поднялась ещё одна рука. «Управляющий», – тихонько шепнула мне Зайка.

– Слушаю вас, почтенный, – посмотрел я на него.

– Господин Кеннер, у некоторых членов руководства есть эээ… определённая проблема с трудовым договором…

– Что за проблема, почтенный? – поощряюще кивнул ему я.

– Дело в том, что в наших договорах есть особое условие, что после расторжения данного договора мы не имеем права работать на подобной должности в течение года. Там довольно сложно сформулировано…

– Семейство Лахти практикует кабальные договоры? – искренне изумился я. – А как это согласуется с законом?

Управляющий только развёл руками. В общем-то, это довольно остроумное решение проблемы переманивания ценных сотрудников, но как-то очень уж от него попахивает крепостным правом. Мы используем для этого договоры служения, а Лахти, по всей видимости, предпочитают не связывать себя лишними обязательствами.

– Я думаю, мы сумеем решить эту проблему, почтенный, – заявил я, немного пошептавшись с Есенией. – Поскольку трудовой договор у вас с заводом, а не с семейством Лахти, мы сможем убрать этот пункт по согласию сторон. Ну а после этого уже безо всяких последствий заменим его договором служения.

– Благодарю вас, господин Кеннер, – поклонился управляющий. – Я думаю, что выражу мнение большинства присутствующих, сказав, что для нас будет честью служить семейству Арди.

Я благосклонно покивал ему.

– Итак, достойные, я полагаю, что основные вопросы я для вас прояснил. В дальнейшем можете обращаться с вопросами к госпоже Кире или к почтенной Есении. Завтра каждый из вас либо подпишет договор служения, либо объявит о своём нежелании подписывать. На этом прощаюсь с вами, достойные, благодарю за внимание.

– Всё же это поразительная наглость, – раздражённо сказала Зайка, когда мы, наконец, вышли из заводоуправления. – Им предлагают невероятную честь, а они ещё и сомневаются.

– Они понимают, что этого не заслужили, потому и сомневаются, – хмыкнул я. – Ты бы на их месте тоже задумалась, за какие заслуги тебе такое счастье привалило. Но они посомневаются и подпишут, никуда не денутся.

– А если не подпишут?

– Если и найдётся несколько самых недоверчивых, но то они проблемой не будут. Большинство всё-таки поймёт, что это их шанс.

– Может, есть ещё какой-нибудь способ? – вздохнула Зайка. – Мне этот план не кажется особо надёжным.

– Если и есть другой способ, Кира, то я его не знаю. Любые формы саботажа исключаются полностью, ты сама это понимаешь. Твоя идея привязать завод к себе хитрыми договорами тоже не годится, это будет расценено князем как злоупотребление доверием. Справедливо расценено, кстати. Мы не можем отобрать завод у князя, и любая попытка шантажа выйдет нам боком. Мы должны просто заявить о своём интересе, но сделать это безупречно с этической точки зрения. Вот и получается, что у нас остаётся только возможность подгрести под себя руководящий состав. Это тоже несколько сомнительно, но допустимо, если это делается без всякого принуждения, на добровольной основе. Кстати, проследи, чтобы отказавшихся не уволили, и даже не угрожали уволить. Вот, собственно, и все наши варианты – если ты видишь что-то ещё, то я открыт для предложений.

Зайка опять вздохнула и промолчала.

Глава 21

Сегодня у нас была очередная лекция по истории, и, как обычно у Сагала, интересная. Пожалуй, даже интересней обычного, потому что касалась довольно близкой мне темы.

– Таким образом, – подытожил он, – на следующих занятиях мы будем подробно разбирать события, которые мы сегодня просмотрели обзорно, и которые в самом буквальном смысле создали современные княжества. А именно, отказ от лествицы[18] в результате убийства Владимира Окаянного в Киеве, и затем, в ходе последовавшей смуты, княжеское дозволение на формирование оружного ополчения детей боярских. Именно эти события предотвратили дробление княжеств на уделы, привели к образованию гербовых дворянских семейств с их дружинами, и в целом позволили сформировать современную систему княжеской власти.

– У нас осталось ещё немного времени, – глянул он на часы, – так что если у кого-то есть вопросы, задавайте. У тебя вопрос, Арди? Интересуешься лествичным правом?

– Нет, почтенный, дела князей меня мало интересуют, – улыбнулся ему я. – Меня скорее интересуют дворянские дружины.

– Дружины? – удивился Горазд. – Арди, ты чего-то не знаешь о дворянских дружинах?

– Как выяснилось, ничего, – развёл я руками. – Например, я не понимаю, почему они вообще существуют. Вот вы говорили, что дворянские семейства создавали дружины для защиты дарованных князем земельных наделов, и для службы князю, которую они обязались выполнять в обмен на наделы.

– Верно, – кивнул Сагал, с любопытством на меня глядя.

– Но сейчас заметных наделов нет, наверное, ни у кого…

– Всё правильно, наделы постепенно отошли обратно к княжествам. Князья поощряли отказ от больших имений, проводя соответствующую налоговую политику. Наше дворянство – промышленники, а не землевладельцы.

– Но при этом дружины почему-то остались, – указал я. – А вот в Ливонии, к примеру, бароны как раз владеют землёй,