Басмановы и их люди «у града же тогды крепости нужные с нужею едва поделаша и града подкрепиша и бои по стенам изставиша и из града, выежжаа, с татры бишася, из града стрельбою по царевым полком из наряду стреляли. Татари же ночным временем с приметом и с огнем многажды прихождаху и хотяху взяти град, Божиим же заступлением и пречистая Богородицы и великих чюдотворец Русских молением граду ничтоже успеша и от града отступиша в свои страны».[695]

Из Москвы с князем Петром Хворостининым победителям были присланы наградные золотые монеты.[696]

Князем Андреем Курбским Алексей Басманов упоминается в числе «тех злых людей», по совету которых была учреждена опричнина. На закате опричнины, в 1570 году, он и погиб, заподозренный в заговоре с целью передачи Новгорода и Пскова под власть польского короля Сигизмунда II Августа.

5. Князь Михаил Иванович Воротынский

Следует сразу же сказать, что князь Михаил Иванович Воротынский (1513–1573) – один из самых изучаемых в наше время персонажей XVI века. Что же привлекает потомков в облике и образе действий этого удачливого в походах, но не в придворной жизни, человека?

Все Воротынские, начиная с удельного князя Ивана Михайловича, в 1493 году перешедшего на сторону великого князя московского Ивана III, были видными и удачливыми полководцами, отличившимися во многих походах и сражениях. Но даже из них Михаил Иванович выделялся несомненным даром стратега. В юности он, по-видимому, постоянно находился при отце и старшем брате Владимире, водивших русские полки против крымцев, казанцев, на литовские города. У них Михаил и перенял пригодившиеся впоследствии воинские знания. О первой самостоятельной службе его становится известно только с 1543 года, когда в тридцатилетнем возрасте Воротынского назначили воеводой в небольшой приграничный город Белев.[697]

Однако косвенным образом можно установить и более ранний случай его ратного служения. Относится данное событие к произошедшему в 1541 году очередному крымскому нашествию хана Сагиб-Гирея. Как уже говорилось в рассказе о ратной службе князя Пункова-Микулинского, на этот раз орду удалось остановить на окском рубеже. Все «перелазы» (переправы) на противоположный берег оказались прочно прикрытыми русскими полками и заставами. Сагиб-Гирей решил прорываться, надеясь на прибывшую с ним турецкую артиллерию. Под прикрытием пушечного огня татары стали переправляться через реку, но прибытие новых русских полков вынудило крымского хана прекратить наступление и отойти в «станы свои».

Русская позиция на Оке еще более укрепилась после прибытия на «Берег» в ночь с 30 на 31 июля 1541 года большого «наряда» – крупнокалиберных пушек, каждая из которых носила собственное название. На следующее утро Сагиб-Гирей, не решаясь начинать чреватое гибелью всей армии сражение, отступил от Оки, решив изменить направление удара. Его войска двинулись на Пронск. Не сумев овладеть этим городом, хан ушел в степь. Тогда-то один из татарских «царевичей» решил разграбить одоевские места. Против него выступил из Одоева князь Владимир Иванович Воротынский, как было отмечено в Воскресенской летописью – «с своею братьею», то есть Михаилом и Александром Воротынскими и «многих татар побиша». Вернувшись из этого похода, только захваченных языков они прислали в Москву 45 человек.[698]

Отличившись в сражении с крымскими татарами Михаил Иванович Воротынский стал нести воеводскую службу в полках, стоявших в пограничных городах. В 1544 году он в чине калужского наместника был вторым воеводой базировавшегося в этом городе Большого полка (при первом воеводе – князе Федоре Ивановиче Одоевском).[699] Потом уже довелось Воротынскому послужить и на другой опасной границе – казанском рубеже. Дважды полковым командиром русских ратей участвовал в походах на Среднюю Волгу. Служба его проходила успешно, и в 1551 году Воротынский получил почетный чин «царского слуги». В следующем 1552 году воеводе довелось сыграть заметную роль в покорении Казанского ханства.

Нарушив договор с Москвой, новый казанский царь Едигер-Мухаммед возобновил нападения на приграничные русские земли. Это переполнило чашу терпения Ивана IV, собравшего огромное войско для решающего удара по врагу. В походе на Казань участвовал и Михаил Воротынский, который фактически командовал Большим полком, официально числясь лишь вторым воеводой этого полка. После начала осады города именно ему было поручено руководить осадными работами перед Арскими и Царевыми воротами. Татары всячески мешали установке туров, устраивая постоянные вылазки. Во время ожесточенных сентябрьских боев под стенами Казани Михаил Иванович, отражая очередную вылазку неприятеля, был ранен саблей в лицо, однако продолжал руководить сражением и смог отбросить врага (в этом бою у туров был ранен и другой русский воевода, Петр Морозов). Руководство штурмом города также легло на плечи князя Воротынского. Подозревая, что татары узнали о подкопах, проведенных русскими «розмыслами» (военными инженерами) под стены города, воевода настоял на немедленном взрыве заложенных под городские стены пороховых мин и последующей общей атаке Казани. На рассвете 2 октября 1552 года мины были взорваны, через образовавшиеся проломы в татарскую крепость ворвались русские войска. Однако бои за город затянулись. Только благодаря вводу новых свежих сил сопротивление врага удалось сломить. Все время Михаил Иванович находился в гуще боя. После падения татарской столицы он первым сообщил царю о победе. Летописец сохранил рассказ об этом – обращаясь к Ивану IV воевода сказал: «Радуйся, благочестивый самодержец! Твоим мужеством и счастием победа свершилась: Казань наша, царь ее в твоих руках, народ истреблен или в плену. Несметные богатства собраны. Что прикажешь». «Славить Всевышняго» – ответил воеводе царь Иван Грозный.[700] По другой версии, с победой царя поздравил князь Владимир Андреевич Старицкий.[701] Конечно же, победа свершилась в основном «мужеством и счастием» самого Воротынского и его боевых товарищей, но так уж принято было в то время – вся слава становилась достоянием государя, благодарили и Всевышнего; в поражениях винились, как правило, военачальники, непосредственно руководившие разбитыми полками или не оказавшие помощь им. Впрочем, хулить царя в данном случае не стоит. Иван Васильевич отдал должное своему воеводе. По государеву соизволению именно ему было поручено водрузить на Царских воротах покоренной Казани православный крест. Вскоре Воротынский стал ближним боярином государя.

В дальнейшем Михаил Иванович участвовал в войнах с крымскими и ногайскими татарами, в январе 1558 года разбил в степи войско царевича Мухаммед-Гирея и преследовал его до реки Оскол. В 1562 году на южные «украины» Московского государства напал хан Девлет-Гирей, войско которого выжгло посады и разорило окрестности Мценска, Одоева, Новосиля, Болхова, Черни и Белёва. Активность врага едва не сорвала планы царя по овладению Полоцком. Князю Воротынскому и другим воеводам