Пока Роберт проверял безопасность двери и окон, Роуз – его единственная любовь за всю жизнь еще с первого курса университета, уверенно настояла сделать звонок – Дяде. Отношения у него с ним были не самые близкие, а скорее номинальные. Когда-то он был своего рода примером для подражания, после гибели родного отца, когда-то подобная идея не заставила бы себя ждать…

Взяв коммуникатор, он набрал номер своего дяди Эобарда. Готовясь к нравоучениям, указывающим на его глупость оставаться жить в черте города, а не переехать в охраняемый дом, отец семейства посматривал на испуганных детей и жену. Несмотря на неполадки в общей сети, отключении всех коммуникаций, у него был номер телефона, которые не мог не работать…. Хотя на мгновение страх все же взыграл легкими красками, пока он с полминуты слышал лишь тишину, но вот гудок пошел и ответ не заставил себя ждать:

– Нам нужна помощь!

– Да, я уже понял. Высылаю к тебе людей, они заберут вас и привезут в безопасное место.

– Спасибо, ждем, – ответил он нехотя, игнорируя желание узнать у него достоверность причин происходящего.

– Как там дети, как жена?

– Сообщи своим людям, что мы заперты, на крышу или улицу не выйти, поэтому ждем их в квартире, – сказал он, осознанно игнорируя вопрос Эобарда.

– Понял тебя. Ждите. – Сухо ответил дядя.

Он сразу же отключил связь, посмотрев на жену, которая подошла к нему и в ожидании ответа, дернула головой. Муж кивнул, подтвердив ее ожидания, обнял ее, и над ее головой смотрел на детей, сидевших на диване так же в обнимку под теплым пледом.

Стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Громкий и учащающийся, поначалу казался лишь шумом ради шума. Но когда неизвестные люди поинтересовались, не является ли он родственником министра обороны, то быстрый взгляд на испуганную Роуз дал ей понять, что надо спрятаться в детской, в конце коридора. Когда дверь за детьми и женой закрылась, он, медленно шагая к входной двери, слушал происходящие за ней перешёптывания и топот со всех сторон. Роберт машинально сжимал и разжимал кулаки, вспоминая уроки бокса от Эобарда в юности. Хладнокровие и сосредоточенность были практически на профессиональном уровне, хотя сам он всегда избегал каких-либо конфронтации, стремясь прививать детям, что любую ситуацию можно разрешить мирно. Но это был не тот день. За его спиной, буквально, находились самые важные люди, которых он любил больше своей жизни: Роуз – добрая и внимательная, работающая с детьми дошкольного возраста, его сынишки близнецы – круглолицые и взрослеющие не по годам, хотя оба такие разные, взяли лучшее от мамы и папы… они там, боятся и мечтают о том, чтобы все было хорошо и с ним ничего не случилось. А он здесь, и сама мысль, что он позволит кому-то навредить им, давала злость и адреналин, использовать которые в правильном направлении можно было лишь подготовившись, чем он быстро и занялся: выключил везде свет, отодвинул все мешающие свободному передвижению разбросанные детские игрушки и мебель, снял со стен большой комнаты рамки с фотографиями детей и убрал в раковину, быстро достал из спортивной сумки – редко которую он использовал последнее время – бинты и стал заматывать руки, не собираясь использовать оружие, ведь его могут отнять и направить уже против него и семьи… Все происходило быстро и уверенно, от чего он даже успел удивиться, насколько легко ему дается контролировать немыслимую и опасную ситуацию.

Но вдруг стуки в дверь прекратились, и план, которому он следовал, – игнорирование с надеждой на потерю к ним интереса, – возможно исполнен. Никого нет дома – незачем и стучать. Не успел он и шага сделать от двери, дабы обнадежить жену и детей, как голос прозвучал вновь.

– Послушай, я знаю, у тебя там семья. Мы не тронем их, обещаю. Я же сам отец, ты знаешь моих детей, а они знают тебя, так же как твои знаю меня, а я их. Братан, мы ведь почти семья. Поэтому, я прошу, как друг и сосед, открой дверь и просто поговорим, один на один, без лишних людей, мы же не чужие, чего ты боишься? Ты пойми, я должен знать, правда ли то, что сейчас везде говорят и пишут? Посмотри в окно, мы на твоей стороне, мы защитим от них, защитим Роуз и твоих парней, ведь будет только хуже, если все узнаю, кем ты и кому приходишься, сам понимаешь, надо держаться вместе…

Это и правда был его друг, его сосед, который иногда приглядывал за его детьми, а он с женой приглядывал за его дочерью и сыном, совсем недавно отправившиеся в первый класс. И как-то, уже привыкнув к спокойной жизни в окружении приятных людей, он рассказал парочке друзей о своем родстве с одним из высокопоставленных представителей власти. Это была ошибка. Да, однофамильцы, но таких было много. Будь рядом Эобард, он бы упрекнул племянника за такую безалаберность, и сейчас, впервые за долгие годы, ему стало стыдно за свою оплошность.

– Ты знаешь, что я не имею никакого отношения к происходящему, я простой учитель истории, не более того, – лгать было бессмысленно, но довольно быстро он понял, что лучше бы и дальше молчал.

– Я верю в это, друг, верю. Мы же семья, ты вон моих ребят будешь потом истории учить, а я твоих рыбалке научу, знаю, что не твое, и это нормально, все друг за друга, такое нельзя портить, ты же согласен? Но… но ты ведь понимаешь, что нам необходимо узнать правду и понять, кто будет в ответе за все…

– Хватит! – Строго отрезал он, стоя в метре от открывающейся внутрь двери, глядя на замки, доведенные до упора, желая добавить о том, насколько страшно его детям и самой Роуз, а ведь у нее крепкий характер, да вот только и так понятно, на это всем плевать, – я делаю то же самое, что бы следовало делать сейчас и тебе – защищать свою семью! Нельзя поддаваться панике, нельзя вести себя опрометчиво, мы сейчас сделаем только хуже, если не будем придерживаться порядка и закона!

– Вот значит, как… Братан, я ведь по-хорошему прошу, а то ведь я не тут не один. Мы хотим, чтобы ты, позвонил своему дяде и потребовал ответы, которые мы заслуживаем знать, – спокойствие в его голосе было главным показателем того, как далек он от рационального мнения на весь этот счет, – ты читал статью, слушал заявление? Твой дядя хочет убить космонавтов! Ты поддерживаешь его решение или нет? Нам надо знать, живет ли среди нас убийца!

Молчал, понимая, с сожалением, как сильно он ошибался в благоразумии соседей. Оставалось лишь ждать, когда их спасут, шансов на дипломатию не осталось. Отец проверил окна, стекла крепки, особенно на десятом этаже, угрожать им могут лишь из-за двери, но лучше не рисковать. Он посмотрел на дверь, отделяющую его и семью, понимая, что он все испортил, всю их спокойную и мирную жизнь… жизнь обычной, счастливой семьи. Теперь, даже если все пройдет мирно, и военные заберут их отсюда без кровопролития, ни ему, ни его жене и уж тем более детям, будет не безопасно сюда возвращаться. А ведь все так хорошо развивалось. Уже десять лет они жили самостоятельно, и он верил, что строит лучшую семью, чем та в которой он рос.

Размышления разрушили громкие стуки, сменившие голоса. Дверь пытались ломать, и хоть система безопасности и была на высоком уровне, сейчас от нее было мало толку. Ведь весь их квартал остался без электричества: сигнализация не работала. Он готовился к тому, что долго металлическая дверь не продержится, когда услышал, как включили ручные дрели со встроенными батареями. Его бывшие друзья и соседи, люди, которым он доверял своих детей, готовы были на все, лишь бы добраться до него. Со всех сторон был немыслимый шум: позади, за дальней дверью плакали в страхе и непонимании его дети, успокаивать которых маме совсем не получалось, где-то за стенами и на других этажах то ли кричали люди, то ли был погром, но куда меньший чем тот, который сейчас происходил за окнами, откуда пробивались вспышки от взрывов и доносились крики толпы, убегающей от полиции и военных, занятых сейчас большинством, пока меньшинство, такие как его семья, вынуждены сами защищаться…