Дядя Толя посмотрел на меня безнадежно-грустным взглядом. Да хватит комплексовать!

А вот глазки мамы, наоборот — подернулись мечтательной пеленой.

— Но путевка не сразу, а когда будущий родственник немножко подрастет, и можно будет на время оставить его без чуткой материнской заботы, — добавил я ложку дегтя.

— Да ну тебя, фантазер! — чмокнув в макушку, мама тихонько подтолкнула меня в спину. — Поздно уже, а у вас, поди, уроки не сделаны.

— У меня сделаны! — похвасталась Таня, которая в клуб не ходит, поэтому успела еще днем.

— Списывать не давай! — строго наказала ей мама.

— Не дам!

— Ладно тогда, мы еще завтра забежим, — поднявшись на ноги и взяв Таню за ручку, попрощался я. — До завтра!

— До завтра! — кивнула мама.

— До завтра! — протянул руку правильно понявший намек родительницы, а потому остающийся подольше дядя Толя.

Пройдя больничными коридорами, забрали верхнюю одежду в гардеробе, и вышли в прохладные ноябрьские сумерки.

— Целоваться будут, наверное! — посмотрев на мамино окошко, предположила подружка.

— Наверное! — не стал я спорить.

— А почему мы с тобой не целуемся? — выкатила она мне удивительную претензию и подкрепила ее примером. — Оля с Артемом вот все время целуются!

— Мы с тобой еще маленькие. Пока — просто дружим! — отмазался я.

Продолжился спор и в метро:

— А с Катей целоваться, значит, не маленький?

И ведь нечем крыть!

— Хорошо, придем домой и будем целоваться, — «смирился» я.

— А вот фиг тебе! — с довольной-предовольной мордахой показала мне Таня язык.

Срезала, да? Милаха!

Входя во двор, увидели Таниного отца — он сидел на лавке с бутылкой портвейна, и, при нашем появлении, сделав «закрепляющий» глоток, поднялся и, пошатываясь, двинулся на нас со злобным полурычанием:

— К хахалю переехала, сучка мелкая? В подоле принести собралась? Комнату отобрать у меня с мамашей хотите?

Ясно, у алкаша психоз.

Испуганно пискнув, Таня спряталась за мою спину, а я попятился к нашему подъезду.

— Нашла себе, значит, писателишку малолетнего! У него яйца-то хоть уже волосатые? — и он мерзко заржал.

— Беги домой, быстро! — запихнул я Таню в подъезд.

Стопроцентно не побежит, а останется в подъезде наблюдать в окно. Значит, алкаша бить мы не будем — «папка» все-таки, и девочка расстроится.

— Волосы у меня уже выросли, спасибо, что спросили! — жизнерадостно поблагодарил я его, пытаясь сбить с агрессивного настроя.

— Да по*уй мне твои волосы! — неприязненно морщась на меня, алкаш остановился и продемонстрировал грязный, ободранный кулак. — Видел?

— Видел! — подтвердил я.

— Понял?

— Понял!

— Смотри у меня! — и, прикладываясь к бутылке прямо на ходу, он пошел к себе домой.

Неприятно и тревожно — психозы имеют обыкновение прогрессировать, особенно при злоупотреблениях психоактивными веществами. Бдительность удваиваем, за Таней присмотр — тоже. И еще с тетей Тоней на эту тему нужно поговорить — может хватит это терпеть? Нифига ведь добром не закончится. Себя ненавидишь и не ценишь — пожалуйста, но у ребенка-то психика калечится! И почему во всех мирах одно и то же дерьмо? Одни ублюдочные социопаты кругом!

— Не переживай, мы просто немножко поговорили, — улыбнулся я встретившей меня на площадке второго этажа тихонько плачущей Тане. — Все будет хорошо, однажды ему надоест, и он снова станет трезвый и хороший. А пока — оставайся у нас столько, сколько хочешь. Хорошо?

— Хорошо! — шмыгнула она носиком.

Дома поужинали немного пригоревшими котлетами — Таня пока я был в клубе озаботилась. Ничего, вполне съедобно, кроме того — приятен сам факт такой заботы. Спать подружка сегодня зачем-то решила на диване, в обнимку со мной, что было немножко неловко, но бесспорно приятно. Засыпая рядом с сопящей Таней, думал об алкаше и потенциальных проблемах. Он ведь вполне может себя накрутить вплоть до массового убийства топором всех, кто под руку подвернется — ишь, б*я, доченьку у ублюдка отобрали с целью захвата жилплощади. Да ты про ее существование помнишь три минуты в неделю, тварь, а остальное время под себя ссышь! Буквально! Пойду-ка я наверно завтра к Филу, может найдет мне съемное жилище в квартале-другом отсюда. Не очень легально и точно очень дорого, да, но если кто-то меня осудит, получит в лоб залп грустных Таниных историй о том, насколько родитель-алкаш плохая штука и горький вопрос от пионера «почему так, уважаемые взрослые?».

Не удержавшись, чмокнул подружку в наполовину прикрытый распущенными на ночь волосами лоб и пошел в коридор — звонить фарцовщику, не отходя, так сказать, от кассы. Если он дома, конечно. Как только я подошел к телефону, тот зазвонил. Половина одиннадцатого! В эти времена интернета нет, а завтра — рабочий день, значит случай воистину важный!

— Ткачёв!

— Не спишь? — раздался нелогичный, но общепринятый вопрос Полевого.

— Не сплю, строю планы на будущее, — честно ответил я.

— Вноси коррективы! — жизнерадостно хохотнул он. — Завтра в девять жду вас с отчимом в Доме Союза писателей. Адрес знаешь?

— Таксисты знают! — уверенно ответил я. — Это значит…

— Это и значит! — подтвердил Борис Николаевич. — Одну рекомендацию я написал, вторую — Николай Николаевич Носов, а третью — сам Михаил Александрович Шолохов! Цени!

— Ценю! — заверил я его. — Памятник вам поставлю, Борис Николаевич!

— Много вас таких, ставящих, всю Москву мной застроите! — хохотнул он. — Документы сразу все бери, какие есть, на всякий случай, заявления с отчимом прямо на месте напишите.

— А фотографии для членского билета?

— Это есть. Все, у меня дела еще, только отмечать не вздумай — вид у тебя завтра должен быть образцовый, понял?

— Так точно, Борис Николаевич!

— До завтра тогда!

И он повесил трубку.

Ааа!

Телефон зазвонил снова.

— Ткачёв! — старательно подавляя ликующие вопли, ответил я.

— Опередил Борис Иванович? — спросила собеседница в виде Александры Николаевны Пахмутовой.

— Опередил! — подтвердил я. — Завтра в девять утра иду «приниматься»!

— Ну и приходи! — одобрила она. — Молодец, Сережка! — и она повесила трубку.

Странно, но ладно — придет посмотреть наверное, поболеть.

Посмотрев на трубку — все желание звонить Филу как отрезало — набрал номер Судоплатовых.

— Судоплатов!

Это, видимо, старший — голос погрубее и потусклее, от возраста.

— Здравствуйте, Павел Анатольевич, это Сережа Ткачев.

— А, будущий внук! Когда знакомиться придешь? — голос стал оживленнее.

— Могу хоть завтра, но я бы лучше с мамой пришел, когда ее выпишут — полным, так сказать, комплектом. А то обидится на меня еще.

— Это ты правильно, лучше с мамой прийти, — одобрил будущий приемный дед. — Читал тебя, молодец! Сейчас Толю позову.

И он клацнул трубкой о поверхность.

— Алло!

— Дядь Толь, извините, что поздно, но нам с вами и всеми документами завтра к девяти обязательно нужно прибыть к