- Первая «Леопольдина» погибла у берегов Конго. – отозвался я. Помнишь, я тебе рассказывал – когда мы с Николом служили на канонерке «Кореец»…

- И вас ещё едва не утопил английский крейсер. – кивнула девушка. – Помню, конечно!

- Ничего подобного! – возмутился я. – Это мы его едва не утопили, после того, как он всыпал по первое число «Разбойнику». А «Леопольдина» тогда пыталась удрать, но ветер не позволил, вот капитан и выбросился на камни у берега[28].

- И мадемуазель Берта купила взамен новую яхту? – Варенька провела рукой по точёным стержням, рядком высовывающимся из отверстий длинной дубовой планки. На стержни – вообще-то, они носили название «кофель-нагели» - были намотаны концы шкотов, фалов и прочих снастей, сплетённых из наилучшего манильского волокна. – Она ведь, наверное, стоит кучу денег!

- Это уж будь благонадёжна. – хмыкнул я. – Только не купила, а заказала – в Англии, на той же верфи, где и первую «Леопольдину». Считается, что там строят лучшие яхты в мире.

- Да, она очень красивая – подтвердила девушка. – Когда я впервые увидела её в гавани Аренсбурга, у меня дух захватило! Но мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь и сама на ней окажусь!

Берта явилась на Эзель на борту своей новой яхты менее, чем через сутки после достопамятной встречи, и уговорила отца совершить небольшой круиз по Балтике – в ожидании того дурдома, который всего через неделю начнётся в столице Дании, это было совсем не лишним. Как мне показалось, Берту не слишком обрадовало то, что отец предложил нам с Варенькой составить им компанию – но я сделал вид, не этого не заметил. Места на яхте хватает, каюта Берты не удобствами и роскошью не уступает будуару в дорогущем отеле, навязывать влюблённой парочке своё общество мы не собираемся – ничего, как-нибудь переживёт. Я бы и Никола с Маринкой позвал – с согласия отца, разумеется, - но те, к радости Берты, отправились в Москву, навестить Овчинниковых в их домике на Гороховской.

- А яхта, на борту которой мы наблюдали встречу сэра Рэндольфа с первым морским лордом? – напомнил я - Ну, во время смотра в Портсмуте, «Новая Каледония», кажется - разве она была хуже? Или, скажем, «Царевна», та, что доставила нас на Эзель?

- Ну… та, в Англии, была слишком большая, да и парусов у неё не было, голые мачты. – моя спутница очаровательно наморщила носик. – Какая ж это яхта? А «Царевна» вообще с колёсами, как буксиры в порту, и такая же неуклюжая! А эта похожа на морскую птицу, чайку или альбатроса – раскинула паруса, и летит над волнами!

-Что есть, то есть. – не стал спорить я. – И хорошо, что отец решился-таки сделать Берте предложение. Достаточно он уже пожил один – и у нас, в двадцать первом веке, и здесь…

- Я тоже очень за него рада. – согласилась Варенька.- Только удивительно:бельгийская аристократка, богатая, собственный замок, яхта эта – и согласилась стать женой никому не известного русского путешественника, чуть ли не авантюриста? Неужели так сильно влюбилась?

- Это ещё кто из них двоих авантюрнее! – хохотнул я. – Как-нибудь попроси отца рассказать, что она вытворяла в Конго – получишь массу удовольствия. Что до «никому не известного», то посмотрим, что будет, когда Государь объявит в Копенгагене… что он там намерен объявить. Вот увидишь - отец ещё в школьные учебники попадёт!

А вы с Николом с ним заодно. – девушка лукаво улыбнулась. - И не говори только, что тебе это неприятно, всё равно не поверю!

- Не буду. А за отца я, и правда, очень рад. Не каждому так везёт – и богата, и далеко не дура, а уж красавица, каких поискать…

- Вот и ищи, если больше заняться нечем! - собеседница возмущённо фыркнула. Кажется, мой комплимент в адрес Берты, ей не понравился. – Фигурка, кончено, ничего, зато нос слишком длинный, и губы тонкие! А что они на самом деле влюблены - это хорошо, пусть будут счастливы…

Я отвернулся, пряча улыбку. Вообще-то, у меня было своё мнение насчёт способности этой дамочки влюбляться, но я благоразумно оставил его при себе. К чему рассеивать девичьи иллюзии?

- К повороту стоять! - раздалось с полубака. Берта на этот раз наняла для яхты экипаж в России, отдавая предпочтение ветеранам, отслужившим в военном флоте – после чего всех отобранных аккуратно проверили «спецы» из Яшиной конторы. Ничего не поделать, неизбежная плата за близость к высшим секретам Империи… в нашем с отцом лице.

Набежавший матрос – коренастый краснолицый дядька с серьгой в ухе, босой, во флотском тельнике – споро размотал заведённый на кофель-нагели шкот. Второй матрос проделал то же самое на наветренном борту, прослабил снасть и гаркнул - «К повороту готов»! В ответ прилетело: «Поворот пошёл!», заскрипели штуртросы, нос «Леопольдины» покатился сначала влево – яхта увалилась слегка под ветер, набирая перед поворотом ход – а потом резко пошёл вправо. В какой-то момент стаксель над нашими головами заполоскал, захлопал. Матросы выждали несколько мгновений, когда длинный бушприт пройдёт линию ветра, и парус с резким хлопком выгнется в другую сторону, принимая ветер – и тогда один принялся травить свою снасть, а другой, работавший со шкотом, ставшим подветренным, наоборот, несколькими сильными движениями выбрал слабину.. Стаксель, однако, продолжал хлопать, хотя и не так сильно, и тогда шкотовый, повинуясь недовольному окрику с полубака «Стаксель подобрать, разиня!..» ещё подтянул трос и несколькими движениями закрепил снасть на кофель-нагеле. А «Леопольдина» уже набирала ход, подгоняемая свежим балтийским ветром, дующим теперь в левую скулу.

- И всё же не понимаю, как вы решились обмануть всех – и своих друзей, и барона и даже государя? – сказала Варя. Похоже, смена галса подвигла её сменить заодно и тему разговора на куда более опасную чем та, которой мы наслаждались до сих пор.

Я вздохнул – что ж, рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать. Я ждал его с того каждую секунду после того, как поведал девушке о том, что на самом деле случилось за «чревоточиной» – и, честно говоря, не без некоторой опаски. Хотя – что может быть страшнее того момента, когда пришло осознание поставленного тогда перед нами троими выбора? Помню, как по спине пробежала ледяная