Шрифт:
Закладка:
— Да, на пришельцев нам остается только молиться.
Мысль, которая уже не давала покоя, наконец сформировалась и наверно из-за того, что сильно устал Дорошев сказал.
— Да никакие они не пришельцы.
Полковник Христиани просто опешил от такого заявления.
— Как так?
Дорошев понял, что сказал лишнее, но и отступать уже не было возможности.
— Скажите, господин полковник, вы же много разговаривали с этим сержантом Новожиловым.
— Достаточно. А вас что собственно интересует.
— А что он говорил или намекал про возможное развитие ситуации.
— Ну тут он был очень пессимистично настроен. Что вроде война будет высасывать соки, в полях погибнет очень много мужского населения, будут все предпосылки для голода. На деньги союзников всякие революционеры как в 1905-м раскачают ситуацию и возможно устроят Большую Смуту.
— И я это слышал, только в другом изложении, но очень похоже.
— И как это объясняет ваше заявление про то что они совсем не пришельцы?
— Хорошо. Ну вот смотрите, чисто гипотетически, что мы с британцем в одном строю воюем против француза. Гипотетически. Скажите, британец будет идти в атаку на француза с криком «За сожженную Москву!»?
— Никогда. Плевать они хотели.
— Вот. А теперь представьте, что когда мы утром пошли в атаку, этот сержант Новожилов закричал «За концлагеря и за Танненберг!» и бросив все просто с дикой ненавистью пошел на германцев в атаку и пока его не вытащили келлеровцы, он многих пострелял из своего карабина.
— Ничего не понимая. Ну мы — понятно. Отомстить за Танненберг дело чести, но новороссам… А концлагеря?
— В газетах появились публикации что немцы очень плохо обращаются с нашими пленными, держат их в концлагерях и подвергают пыткам, унижению и казням.
— Да, серьезно. Но вы говорите для новоросса это было как будто личное дело?
— Именно.
— И какой вывод вы сделали, а то у меня, после того как за день два раза ударило по голове, что-то мысли путаются.
— Хорошо. Они не пришельцы, они наши потомки. Потомки из будущего.
— Вот как, — удивленно вскинулся полковник, — очень интересная гипотеза.
— Ну а вы подумайте, сложите факты и если предположить, что они действительно из будущего и естественно знают будущее, то все эти разговоры про проигрыш в войне, голод, Великую Смуту про настоятельные рекомендации выйти из войны, все это наставления потомков, которые прекрасно знают, что где и когда произойдет. Разве нынешнее сражение вас не убедило? Какие силы были собраны только против нашего полка? Выдержали бы? Нет. А тут приходят новороссы, как бы случайно, а реально в самый нужный момент наносят такой удар, что тевтоны в страхе разбегаются. А представьте, что нет новороссов, что тогда? Прорыв фронта, отход, еще одно возможное окружение, как тогда в Восточной Пруссии. Они вмешались ровно тогда, когда нужно было, ни раньше, ни позже.
— Впечатляет, впечатляет. А вы знаете, очень похоже на правду и тогда многие оговорки и недосказанности новороссов становятся понятными. И вот еще…
Полковник поднял свой помятый шлем и при свете огня показал Дорошеву небольшую надпись внутри шлема.
— Так бы не заметил, но видите теснение «Произведено 1940год».
— Вот как. Еще одно доказательство. А вы же слышали, что на Черном море произошло?
— Турки полезли и получили по сопатке?
— Ну официально — да, а так я интересовался более подробно и получается, везде, где турки приплывали к фактически беззащитным городам их как бы случайно везде ждали и давали так, что они до сих пор не могут кровь оттереть. Представьте — случайно в Феодосию заходит бронепалубный крейсер, высылает парламентеров с ультиматумом, что сейчас начнут уничтожать город и тут крейсер сам по себе взрывается, к нему подскакивает маленький эсминец, высаживает абордажную команду и все, на корабле андреевские флаги. И так везде. Одесса, там Келлер со своими головорезами, Севастополь, там появляется капитан первого ранга Колчак, один из лучших минером Балтийского флота, Феодосия, Новороссийск, Керченский пролив. Везде все случайно, но Османская империя сразу теряет шесть кораблей, а у нас вообще без потерь, вам ничего не напоминает?
— Ну, допустим убедили. Что дальше?
И тут из-за спины раздался голос, принадлежащий майору Васильеву, который незаметно подошел несколько минут слушал. Теперь он вышел из тени, без разрешения сел рядом на то же бревно и устало вздохнул.
Дорошев усмехнулся.
— Ну что ТОВАРИЩ майор, что дальше?
— Будем воевать, бить немца. Сейчас разгромим всю 9-ю армию, потом слетаем в Берлин и сбросим пару бомб прямо в огород кайзера, ну и назначим ему переговоры на наших условиях.
— И каковы условия? Это так просто интерес.
— Условия? Пусть оставит Россию в покое, вывезет всех проплаченных революционеров, пусть воюет с французами, потом переправляется через Ла-Манш и уничтожает британцев, мы даже поможем, но на любой косой жадный взгляд на восток он будет получать по морде без разговоров.
Полковник аж крякнул от удовольствия, а Дорошев согласно кивнул головой.
— Ну а то что мы обсуждали про будущее?
— Еще хуже. Французская революция с ее чистками и казнями покажется детской игрой по сравнение с тем, что будет происходить в России. Гражданская война, приход к власти революционеров, которые сразу забудут про свои обещания народу и сначала вырежут дворянство, потом духовенство, потом средний класс и затем начнут резать друг друга, параллельно обдирая крестьян — жрать то что-то надо. Ну а крестьянские бунты будут подавляться танками, самолетами, пушками.
И тут Дорошев задал тот вопрос, который его волновал больше всего.
— А царская семья?
— Вырезали. В восемнадцатом году в подвале купца Ипатьева в Екатеринбурге. Император с женой, сыном и со всеми дочками.
Все замолчали, переваривая полученную информацию, а Васильев делал то, что от него требовал штаб — занимался вербовкой сторонников среди среднего офицерского звена, именно то, что любили в нашем времени делать пиндосы. Генералов не трогали, а вот полковников скупали тоннами, а когда генералы ушли и на их места сели бывшие полковники, на которых были горы компромата, пиндосы получали абсолютную власть.
Дорошев опять спросил.
— Император знает?
— Первая узнала Мария Федоровна. Генерал Келлер — монархист. Он до последнего момента дрался на царя, даже когда генералы и политики заставили его отречься. Сейчас знает и император, и императрица.
Теперь голос подал полковник Христиани.
— А Рузский чем не угодил что его так вот… «штабной засранец». Он все-таки боевой офицер.
— Рузский один из тех генералов, кто, угрожая расправой с семьей, заставил в семнадцатом Николая
