Отношения Карла Великого с Римом. Для средневековой истории самое существенное значение имеют отношения Карла Великого к Италии вообще и к папскому престолу в особенности. Распоряжения Пипина, сделанные в Италии, не были уважены в свое время. Дезидерий нарушил договор, Адриан VI просил помощи могущественного Карла.

Окончив первую саксонскую войну, Карл в 773 г. двинулся на защиту папы. Дезидерий ждал его по обыкновению в альпийских проходах, через которые было трудно пройти. Но, вероятно, в рядах его войска была посеяна интрига и измена. Дезидерий потерял присутствие духа и, очистив проходы, отступил в Северную Италию. Он сам заперся в Павии, по примеру прежних лет, а его сын в Вероне. Павия держалась почти целый год; но Верона сдалась несколько раньше. Сын его успел бежать в Византию, но Дезидерий, последний король лангобардов, попал в руки Карла. Развенчанный властитель вместе со своим семейством был увезен на север Галлии, где кончил жизнь в темнице.

Казалось, настало господство римской курии, но только на первое время. Карл не был из числа таких властителей, которые бы делились своей властью. В 773 г. Карл явился в Рим, подтвердил папе дарственную запись Пипина, т. е. передал ему двадцать два города, а остальную часть взял себе под названием герцогства лангобардского. Следует, однако, отметить, что Лангобардское герцогство в Средней и Южной Италии удержало свою самостоятельность; большая же часть северных итальянских городов подпала под владычество духовных и светских сеньоров. Последние поспешили изъявить покорность Карлу и принесли ему присягу.

Карлу несколько раз приходилось устраивать итальянские дела, но он никогда не хотел усиления светской власти пап. В сущности Карл не прибавил папе ничего, кроме областей, назначенных его отцом. Между тем твердость франкской власти сказалась в Италии. Сам папа должен был обращаться к его суду при разбирательстве дела с архиепископом равеннским, а равно и при столкновении с франкскими вассалами, которые старались упрочить власть своего государя на полуострове. В сущности, Карл был пока римским патрицием в Италии, т. е. наместником византийского императора, титулярные права которого еще не прекратились. Но сами обстоятельства уже складывались так, что фактическая власть переходила к тому, кто имел ее в руках, а не к тому, кто претендовал на нее по историческому праву. Когда преемник Адриана, Лев III, был захвачен и изуродован противной партией, то он должен был обратиться в Ахен за помощью к Карлу. На Византию папа не мог надеяться; с ней Рим разошелся уже давно. Там власть была в руках женщины, императрицы Ирины, которая была поглощена умиротворением империи.

Неизвестно, что произошло в Ахене между Карлом и папой. Эйнгард благоразумно об этом умалчивает. Надо полагать, что все последовавшее затем было результатом свидания Карла с папой. Вероятно, Карл обещал водворить беглого папу снова в Риме, взамен чего Лев III должен был провозгласить Карла Римским императором. То, что папа не желал усиления новой франкской государственной власти в Италии, что он не радовался появлению на полуострове франкских вассалов, с которыми он должен был сноситься не как с поданными, а как с равными, — ясно без объяснений. Для него была выгоднее призрачная власть византийского императора. Влияние же такого энергичного человека, каков был Карл, без сомнения, было опасно для римского первосвященника. Тот государь, который даровал римскому народу двадцать два города, мог во всякое время отнять их и, кроме того, влиять на самую судьбу папского престола.

Коронация Карла императорской короной 25 декабря 800 г. Мы не находим у Эйнгарда подробностей о том, как свершилось величайшее историческое событие того времени. Имеется в виду корация Карла императорской короной. На зиму 899 г. король поехал в Рим, чтобы защитить папу Льва III, которому его враги выкололи глаза и урезали язык. В Риме он получил приятный подарок от своего друга и учителя Алкуина — исправленные и переплетенные рукописи-Священного Писания. В письме, которое сопровождало подарок и которое было доставлено сыном Карла, Пипином, Алкуин впервые величает Карла императором (imperialis potentia). Значит, при дворе Карла знали заранее, что король будет провозглашен императором. Самый обряд совершился как бы внезапно, 25 декабря 800 г., в церкви Св. Петра в Риме, тогда еще деревянной и невзрачной. Карл будто избегал коронации. Если бы он знал намерение первосвященника, то не пошел бы в церковь к обедне, несмотря на торжественность праздника. Этому, конечно, трудно поверить. Папа во время литургии возложил на Карла драгоценную императорскую корону. Хор запел: «Карлу Августу, рукою Божьею венчанному, и миротворному императору Римскому, жизнь и победа!» Папа тогда пал ниц к ногам императора и совершил над ним и над сыном его Пипином таинство миропомазания. Так как, по убеждению германского народа, с представлением об императоре было соединено представление об обладании целым римским миром, то и Карл отныне смотрит на себя, как на представителя светской и духовной власти. Действительно, Карл Великий умел всегда держать духовную власть в зависимых отношениях: он считал ее своим орудием. На другой же день после коронации ясно обозначилось, что папа без императора не имеет значения. Сами папы должны были склониться передковой силой, которую они же увенчали. Замыслы Карла были велики. После того как он, с принятием императорского титула, стал во враждебные отношения к Византии, ему приходили на ум мысли о судьбах Востока, о возможности единения всего исторического мира. Но его ум был достаточно трезвым и глубоким, чтобы сдержать свои порывы.

Он не почил на лаврах, достигнув такого величия; он считал своим призванием жизнь труженика. Относительно учреждений франкской монархии, к которым мы переходим, можно сказать, что все здесь — дело его рук; весь хаос, царствовавший до него, он привел в порядок.

Государственные учреждения монархии Карла Великого. Юрисдикция германского кунинга издавна была обширна. Он был источником не только правосудия и управления; он вместе с сеньорами издавал законы. Правильный государственный Строй требует непременного обязательного раздела властей. В начале средних веков, конечно, не знали такого разделения. Это значение древнегерманской власти отразилось в дальнейших судьбах средних веков. Вообще в средние века никогда не доходили до необходимости строгого разделения власти; таковой принцип осуществился на практике лишь в начале новой истории, и то только в Англии. В отдаленное же время, напротив, король должен был один заботиться о мире в государстве; потому суд и расправа тогда были предметами его исключительной деятельности.

Это высшее право повеления и запрещения — то, что римляне называли imperium, — германцы определили термином Bann. Всякий, кто не повиновался королю, подпадал его Bann и наказывался не чем иным, как более или менее значительной денежной