— От похвалы зубы еще ни у кого не болели. Не заболят и у тебя. Похвала же комэска верная и своевременная.

— Заслуженная, — добавил Шутов и предположил: — Один из твоих снарядов, возможно, и доконал «мессера».

— А если и нет, — продолжал Усенко, — не журись! В групповом бою, как на футбольном поле: короткие пас-совки и длинные прострелы многих завершаются точной передачей одному бомбардиру, который и поражает ворота. Так и нынче. Если б мы Ивану того «мессера» аккуратненько не подбросили, еще не известно, кто бы штопорнул вниз.

Шутов, придерживая Тимура за плечи, пообещал:

— Не всегда же ты у меня будешь сидеть на хвосте… — И ободряюще подмигнул ему: — Выпустят нашу пару в свободный полет, дам и тебе развернуться.

И час такой настал.

15 января эскадрильи полка весь день летали на прикрытие своих наступающих войск. Потерь с утра не было, но многие самолеты возвращались поврежденными и временно выбывали из строя. А Усенко на своем «яке», как сам потом уверял, «на честном слове» дотащился до аэродрома. Изрешеченный, он без захода, с прямой, пошел на мерзлую посадочную полосу. Его механик Лукьяненко, став белее снега, застыл в оцепенении. А когда истерзанный «як», взвихрив облако морозной пыли, приземлился и закончил пробег, бурно возликовал:

— Пронесло!

Бренча ключами и отвертками, болтавшимися в широченных карманах спецовки, он кинулся встречать своего командира-земляка.

Вслед за ним усталым шагом побрел Дроздихин. Воентехник, вглядываясь воспаленными глазами в опекаемый им истребитель и его пилота, втайне радовался, что этот бесшабашный Усенко вернулся живым и невредимым, однако для вида поворчал:

— У других, посмотришь, машины, как огурчики, а у нашего небритого не «як», а решето… Где его только ведьмы терзали!

К истребителям, вышедшим из боя неповрежденными, спешили бензовозы, механики волокли баллоны сжатого воздуха, а летчики, спрыгнув на землю, разминали затекшие ноги, плечи, онемевшие от напряжения мышцы спины. Тимур и Шутов пока не вылетали. Но перед полуднем их пара готовилась пополнить группу, уходящую на прикрытие. Прохаживаясь у своих машин, Шутов вдруг остановился и кивнул в глубину аэродрома:

— По-моему, сам сюда идет.

— Кто? — не понял Тимур.

— Наш командующий.

«Да, это он», — узнал Тимур генерала Куцевалова.

Кто-то из старших летчиков уже надрывал голосовые связки:

— Вни-и-ма-ние! Ир-рна!

Куцевалов энергично рассек воздух рукой, остановив собравшегося бежать к нему с рапортом. Подойдя к притихшим летчикам, командующий оглядел всех пытливыми глазами и спросил:

— Жарко?

Ответили без бахвальства, как оно было.

— Жарковато — даем друг дружке чесу!

Взгляд Куцевалова остановился на Тимуре — вспомнил молодого летчика.

— Как теперь двигатель?

— ВК работает на сто пять, товарищ генерал, — ответил Тимур и сам подивился игре слов.

— Добро. Следует понимать, и вы втянулись в работу на все сто пять?

— Я-то втянулся, товарищ генерал, — еще больше осмелел Тимур, — только меня, считаю, маловато втягивают.

— Поясните, — коротко бросил Куцевалов.

Тимур рискнул: «Была не была! Представится ли еще случай вот так, прямо, высказать все командующему?» Он заявил:

— Считаю, что меня ограничивают в боевых вылетах. Очень бы просил вас повлиять на позицию моих прямых начальников — не делать для меня исключений и посылать наравне с другими летчиками полка непосредственно к линии фронта.

Летчики, стоявшие рядом и поодаль, переглянулись, зашушукались. Им понравилось все — и легкость, и сдержанность, и решительность, и естественность тона в разговоре Тимура с командующим. Заинтересованно ожидали: как же отреагирует генерал?

— Что значит «непосредственно»? Разве вы еще не летали на передний край? — спросил Куцевалов.

— Летал, но — и это очевидно всем! — меньше других.

— Сколько у вас боевых вылетов?

— Не считая барражирования над аэродромом, только три… Сегодня, правда, намечен четвертый.

— А вы считайте. Да-да, считайте и барражирование над аэродромом полновесным боевым вылетом. — И ко всем: — А ну, кого из вас на подходе к аэродрому подкараулили охотники «Рихтгофена»?

Подошедший позже Кулаков подал голос:

— В первой эскадрилье такого не бывало.

— А в полку? В вашем полку двоих, как глухарей на току, подловил фашистский охотник. Или вам за полк ответ не держать? Что, старшой, глаза отвел? Был же такой случай в полку? Был. А барражирующий, спрашивается, куда смотрел?.. Вот так, товарищ лейтенант Фрунзе, начиная от капониров и до передовой — здесь везде фронтовое небо. Кто ваш ведущий?

Иван сделал шаг вперед и приложил к шлемофону руку:

— Младший лейтенант Шутов!

Куцевалов несколько раз перевел взгляд с ведущего на ведомого: как на подбор — молодые, рослые, красивые! Иронически прищурив глаза, спросил неожиданно:

— Как чувствуешь себя, младший лейтенант, в роли командира? Не хлопотно командовать лейтенантом?

— Никак нет, товарищ генерал. Мы с ним слетались. А разглядывать кубари друг у друга недосуг. Да зимой их под комбинезоном и не видно.

Жесткие губы командующего тоже шевельнулись слабой улыбкой.

— Так и надо, — одобрительно заметил он. И, согнав с лица оживление, сурово закончил: — Не в звании сейчас суть. Звание придет. Побеждайте почаще! — Оглядел всех. — А побеждает тот летчик, который в бою умеет не только путево действовать ручкой, педалями и гашеткой, но и видеть на минуту вперед.

— Всего лишь? — вырвалось у кого-то.

Куцевалов посмотрел в сторону возгласа и напомнил внушительно:

— В минуте шестьдесят секунд!

Брызгая красными искрами, взвилась ракета — очередную группу истребителей вызывали на взлет.

— Это нам, товарищ генерал. Разрешите идти? — за всех спросил Кулаков.

Куцевалов ободряюще взглянул на Тимура, а всем громко сказал:

— Победы вам! — и зашагал к землянке КП полка, откуда, сутулясь, спешно выходил майор Московец.

Командир полка и командующий обменялись рукопожатиями и на минуту замерли, следя за второй взмывшей ракетой и незамедлительным взлетом истребителей. «Яки», возглавляемые Кулаковым, совершили круг над аэродромом и взяли курс на Старую Руссу.

Внизу, вдали и по сторонам расстилался все тот же, ставший привычным, напоминающий неспокойное море простор заснеженных лесов.

Кулаков на коротком подходе к переднему краю вел всю группу уверенно и заранее прикидывал возможные варианты предстоящего боя. А его не избежать. Наземные войска 11-й армии наступают, и противник остервенело контратакует их с земли и воздуха.

А вот и передний край. По сравнению с прошлым разом он изменил очертания. Глядя сверху, теперь нетрудно было заметить, что восточная линия то тут, то там непрерывно выгибалась крутыми дугами, норовя дотянуться до неподвижной, огненно пульсирующей западной черты.

«Захлебывается атака», — понял Тимур, и неудержимое желание ринуться на штурм непробиваемой обороны овладело всем его существом. Но тут же мгновенная мысль напомнила: через минуту-другую предстоит не штурмовка наземного врага, а реальная схватка с его