Потребность в большом количестве людей, занимающихся уходом, и в роботах, которые бы им помогали, очевидна. Семьи испытывают стресс, когда не могут найти профессиональных квалифицированных сиделок и другой медперсонал[607]. Если им помогать, это может увеличить расходы на медицинские услуги, однако в целом это ведет к экономическому приросту, особенно для женщин, на плечи которых ложится непропорционально большая доля неоплаченного ухода. Политические споры, неизменно сосредоточенные на снижении расходов на здравоохранение, упускают возможности, создаваемые уходом. В 2012 г. Баумоль отметил:

Если улучшению медицинских услуг… препятствует иллюзия того, что мы не можем их себе позволить, мы все будем вынуждены страдать от ран, нанесенных нам нами же. Само определение растущей производительности говорит нам о том, что будущее предложит нам изобилие желаемых услуг и товаров. Главная угроза этой счастливой перспективе в иллюзии, что обществу они не по карману, а также в том, что она ведет к политическим процессам – таким как призывы сократить государственные доходы, связанные с требованием обязательной балансировки бюджета, – лишающим наших потомков этих преимуществ[608].

Технократические экономисты от здравоохранения, близоруко сосредоточившиеся на планировании дефицита, укрепляют иллюзию, что мы не можем позволить себе прогресс, и протаскивают идеологию строгой экономики в очевидно нейтральные дискуссии о размере сектора медицинских услуг. Действительно, как показывает кризис COVID-19, подобные инвестиции могут быть необходимы просто для поддержания базовых функций экономики. Подготовка к другим маловероятным, но крайне опасным катастрофам должна и далее оставаться источником рабочих мест, требующих человеческой проницательности, кооперации и суждения.

Постоянные инвестиции в подобные услуги будут повышать производительные возможности тех, кого сместят машины. После значительного сокращения социального обеспечения Китай в 1990-х гг. постоянно наращивал инвестиции в здравоохранение, которые составляли все более значительный процент постоянно растущего ВВП страны. В случае успеха такой переход может знаменовать собой «привлечение» (crowd-in) кейнсианского расширения, а не «вытеснение» (crowd-out) других трат расходами на здравоохранение. В настоящее время уровень сбережений необычайно высок, поскольку многие работники обеспокоены тем, что их (либо их родителей или детей) расходы на медицинские услуги окажутся им не по карману. Государство, снабжающее медицинскими услугами всех граждан, освобождает их, позволяя им тратить больше на потребление, что дает возможность выровнять экономику, избавив ее от излишнего крена в накопления.

Развитие дешевых механизированных версий услуг в качестве замены профессионалов способно подорвать социальные процессы, необходимые для достижения в будущем прогресса. Как мы уже выяснили ранее, когда обсуждали образование и здравоохранение, недостаточно внедрить такой ИИ, который будет просто измерять результаты и максимизировать позитивные. Профессионалы нужны на каждом этапе процесса, чтобы собирать данные, объяснять их смысл и критически оценивать сильные и слабые стороны новых инструментов и методов поддержки решений.

Рассмотрим, к примеру, доклад Национальной академии наук, в котором получение официального образования рекомендуется людям, ухаживающим за маленькими детьми[609]. В возрасте от двух до восьми лет дети переживают уникальное социальное и интеллектуальное становление, но в этом же возрасте они отличаются уязвимостью[610]. Понимание последних достижений психологии, нейрологии и связанных с ними дисциплин могло бы помочь работникам, ухаживающим за детьми, выполнять свою работу с большей эффективностью, а также получить профессиональный статус, которого они заслуживают. Также они должны изучать обширную и постоянно растущую литературу об ИИ в образовании, о компьютерной персонализации уроков и дополняющей робототехнике. Интенсивная программа высшего образования плюс постоянное обучение – вот что для этого будет необходимо. Однако слишком многие не очень проницательные комментаторы набросились на эти рекомендации с критикой, решив, что они чрезмерно обременяют работников.

В медицине, журналистике, искусстве и многих других областях услуги неизменно отражают культурные ценности и устремления. Они фундаментально отличаются от промышленности или логистики. Автоматизация может взять верх в производстве вещей или их транспортировке, но читатели, студенты и больные – это не товары. Определение объема лечения или границ излечения в сложных случаях – динамический и сложный процесс. Как бы ни искушали нас мечты об оптимизации за счет автоматизации, люди им подчиняться не должны.

Как за это платить: обновление государственных финансов

Многие властители дум и политики придерживаются общего мнения, полагая, что расходы государства похожи на расходы домохозяйства. Это общепринятое представление влечет несколько обязательств. Во-первых, они полагают, что в идеале государство должно сберегать больше, чем тратить. Во-вторых, они представляют сферу экономической деятельности так, словно бы она существует до государства. Для финансирования своей деятельности государство должно облагать налогом частный доход и капитал, порождаемый рынками. В-третьих, они предсказывают катастрофу для государств, в которых создание денег не привязано к ограничению частного спроса на их долги. То, что некогда делал золотой стандарт, сегодня удается сделать золотым наручникам фондового рынка – они гарантируют, что государства выпускают лишь устойчивый объем валюты.

Другой подход, называемый современной монетарной теорией (СМТ), стремится покончить с этим общераспространенным представлением о деньгах, неизменно подчеркивая, что власть государства превосходит власть всех остальных институтов[611]. Домохозяйство не может обложить налогом тысячи других домохозяйств, чтобы поддержать самого себя, но государство может. Домохозяйство не может печатать принимаемые всеми остальными деньги, чтобы покрыть свои расходы; но это могут государства, выпускающие собственную валюту. Суверенный долг не обязателен для суверена, выпускающего валюту, однако даже если долговые обязательства были выпущены, эмитенту не нужно отказываться от своих обязательств, ведь он может просто напечатать деньги, необходимые для выплаты долга держателям бумаг[612].

Конечно, если напечатать слишком много собственной валюты, суверен рискует инфляцией. Однако надежда, которая питает собой СМТ, заключается в том, что разумные траты повысят производительность экономики, стимулируя инновации, позволяющие достичь более эффективного применения ресурсов и мобилизации рабочей силы, не задействованной сейчас в полной мере. Энергия в стране, в которой много солнечных батарей, будет дешевле, чем в стране без них, ceteris paribus. Более качественные транспортные системы будут удешевлять товары, снижая транспортную составляющую в их стоимости для потребителей. Применение теплоизоляции в строительстве снижает стоимость обогрева и охлаждения. Образование повышает заработные платы; профилактика снижает счета за медицинские услуги. Список можно продолжить; есть множество проектов, способных выплатить значительные дивиденды, покрывающие расходы на инвестиции в них. Странно, что это представление об инвестициях кажется связанным исключительно с частным сектором. Как утверждала экономист Мариана Маззукато, государство также должно участвовать в этой почетной миссии, особенно в таких долгосрочных проектах, как декарбонизация или адаптация к ИИ, с которыми никогда не сможет в должной мере справиться частный сектор, ограниченный ближайшими сроками[613].

Конечно, не все проекты, финансируемые на базе СМТ, принесут плоды. К тому