Изабель Дюбуа дождалась, пока ей доложили, что сын выехал за ворота замка, прошла в свою комнату, сняла трубку старинного телефонного аппарата и набрала номер на круглом диске.

Она не доверяла мобильной связи, хотя и пользовалась ею повседневно. Но в особых случаях прибегала к услугам старой аналоговой телефонной сети, справедливо полагая, что в это сумасшедшее время, когда цифровой виртуальный мир становится чуть ли не вровень миру реальному, она гораздо лучше защищена от прослушивания. Хотя бы по той простой причине, что ей уже мало кто пользуется.

– Алло! – произнес веселый мужской голос на другом конце провода.

– Здравствуй, Морис.

– Добрый вечер, сестричка! Что-то случилось?

– Почему ты так решил?

– Потому что ты звонишь по этому телефону, а не по мобильному.

– Пока ничего, но… Скажи, пожалуйста, у тебя есть связь с непримиримыми, которые работают с Кожевниковым Павлом Андреевичем. Это бессмертный из России.

– Помню такого. Из первых.Египтянин.

– Он самый.

– Знаю кое-кого. А что?

– Свяжись с ними, пожалуйста. Прямо сегодня. Скажи, что, по имеющимся у нас сведениям, о вратах между мирами и не только о них узнали люди. Совсем посторонние нам люди.

– И что? Сестричка, тебе ли не знать, что подобное случается постоянно. И где все эти люди?

– На этот раз все может быть гораздо серьезнее.

– Хм. Насколько?

– Вплоть до войны между людьми и вампирами.

– Ого. Ты не преувеличиваешь?

– Лучше перестраховаться.

– Ясно, – если Морис и был выпивши, то к этому моменту окончательно протрезвел. – Что-то конкретное есть?

– Нет. Просто пусть удвоят осторожность. И внимание. И еще… – она помедлила.

– Да?

– Пообещай им нашу помощь.

– Какого рода?

– Любую. В первую очередь, силовую. Скажи, что в случае чего мы готовы отрядить наш личный самолет с десятком непримиримых на борту. У нас же найдется десяток молодых, готовых порезвиться на той стороне?

– Найдется и больше. Подожди… Я могу спросить, откуда у тебя все эти сведения?

– Это пока не сведения. Только подозрения. Но весьма обоснованные.

– И?

– Морис, спросить ты можешь, но я не готова ответить. Просто сделай, как говорю, хорошо?

– Как знаешь, ты у нас командир.

– Вот и славно. Удачной ночи, братик.

– Удачной ночи, сестричка.

Глава 12

Засада

Он не любил разговоров по телефону (по мобильному – в особенности). Тем более общения с помощью компьютеров и интернета. Хотя, конечно же, пользовался всеми новейшими средствами и способами связи. Или почти всеми. Но лишь тогда, когда другого выхода не было. Во всех иных случаях предпочитал личный разговор с глазу на глаз. Особенно, если обсуждаемый вопрос был серьезен (а так почти всегда и было). Что делать, привычки, закрепленные тысячелетиями, за несколько десятков лет не изменить. Да, после каждого омоложения, когда тело вновь начинало бурлить гормонами и жаждало вкусной еды, вина, табака, движения и женщин, естественным образом менялись и привычки. Частично. Но затем, по мере старения, все возвращалось на круги своя. Впрочем, изменения, произошедшие в мире за последние сто с лишним лет и, в особенности, за последние четверть века, были настолько разительными, что он понимал – на этот раз привычный здоровый консерватизм не спасет, и нужно меняться самому. Альтернативы нет. Как модно сейчас говорить, мир уже никогда не будет прежним, и он вынужден признать, что так и есть. Опыт же показывает, что тот, кто не хочет или не может меняться вместе с миром, проигрывает. Всегда.

А он проигрывать не привык.

«Ничего. Уже скоро. Молодость, здоровье, изменения, – все, что угодно. Главное, не напортачить. А с какой стати ты должен напортачить? Вспомни, бывало и хуже. К примеру, «моровая пошесть», эпидемия чумы в одна тысяча шестьсот пятьдесят седьмом году. Люди умирали прямо на улицах, трупы не успевали убирать. В Княжече тогда проживало примерно тридцать тысяч человек. Возможно, чуть больше. Крупный город по тем временам, даже очень. В той же Москве было тысяч шестьдесят пять, вряд ли больше, а Киев и пятидесяти не насчитывал. Сколько тогда выжило? Около шести тысяч. Это он хорошо помнил, потому что сразу после ухода чумы в городе была проведена перепись, в организации которой он, как лицо заинтересованное, принимал самое деятельное участие. Шесть тысяч, да. Каждый пятый. Или двадцать процентов, говоря современным языком. То есть восемьдесят процентов или четыре пятых населения одного из крупнейших и влиятельнейших (ибо Княжеч в те времена был весьма влиятелен) городов Восточной Европы чума отправила на тот свет за неполный год. Помнится, чумные бараки лепились друг к другу сразу за крепостной стеной, с западной стороны, чтобы не возить далеко будущих жмуриков. Там же, на поле, за речкой Полтинкой, трупы сжигали. Пока хватало дров и сил. Потом, когда трупов стало слишком много, их просто сваливали в ближайший овраг и засыпали землей. Теперь на этом месте широкий проспект с бульваром и площадь с кафетериями. Место народных гуляний. Символично, чего уж».

Но он, кажется, отвлекся. Так вот, обеспечить в тех условиях команду вампиров свежей и – главное! – здоровой человеческой кровью было исключительно трудно. Настолько, что в какой-то момент получение вечиджава крави оказалось под угрозой. Как сейчас. И даже хуже.

Или, все-таки, не хуже?

Тогда ему никто не противостоял. Если не считать эпидемии. Ну, парочка охотников на вампиров, помнится, делала смешные попытки помешать. Но одного убила чума, а второй сам сбежал, чтобы не заразиться, и потом, по слухам, все равно помер. Сейчас же противостояние осознанное и персонализированное. Сосредоточено в конкретных людях. Великий Сет, да кто они такие, вообще? Почему он до сих пор ничего о них не слышал? Явились из Москвы, как чертики изкоробки, быстро обнаружили врата, принялись шляться туда-сюда; еще, кажется, и союзников себе приобрели на той стороне. Убили двух вампиров, в конце концов! Какое-то невероятное, просто-таки запредельное везение. Или не везение это, а тщательно спланированная операция? Неужели все-таки кто-то из бессмертных решил, что он, Павел Андреевич Кожевников, слишком зажился на этой земле и пора уж ему отправиться за окоем, на суд Осириса? А там – или в райские поля Иалу, или в пасть чудовища Амам и далее – во тьму небытия. И то сказать, когорта бессмертных за последнюю тысячу лет возросла вчетверо. При этом вдвое – только за последние триста шестьдесят