Шрифт:
Закладка:
– Виктор, по положению об институтах НТК выручка от товаров народного потребления прямиком перечисляется в фонд премирования. Но если бы я не написал в приказе слово «временно», то мне бы проверяющие органы вменили бы... что-нибудь, да вменили бы, вроде буржуазных замашек и подпольного частного предпринимательства. А так – инженеры института изобрели, опытные образцы изготовили, а пока не найдут завода, который будет это изготавливать серийно... Вы, случайно, не в курсе, сколько в стране таких же, как у нас, пластавтоматов? Ведь формы литьевые к другим вроде не подходят...
– Так он один такой, на нашем опытном заводе построен.
– Значит, придется ждать, пока какой-то сторонний завод не закажет у нас такой же пластавтомат. И пока мы его им не изготовим. А судя по тому, что у нас свои собственные рабочие в очередь на эту вешалку выстроились, изобретение ваше людям приносит пользу, так зачем же им не давать возможности этой пользой воспользоваться? Да, вы мне быстро оформите заявку на изобретение...
– Это не я придумал, а жена моя...
– Но премия-то все равно вам в семью пойдет. А вашей жене скажите... ой, я и забыл. Так, заявку на свое имя пишите, если ее на имя зампредседателя НТК оформлять, то кляуз избежать не выйдет. А так – у вас же фамилии разные? И только вам скажу: если она еще что-то изобретет, вы сразу ко мне приходите с планом работ, я их в рабочий график поставлю: нечего вам по вечерам на работе задерживаться. Я имею в виду всех наших инженеров и рабочих...
Но этой вешалкой деятельность Веры по улучшению собственного быта отнюдь не ограничилась. Потому что складная вешалка – это хорошо, конечно, но она занимает место в комнате. У кого этих комнат много и они большие – им... им тоже не очень удобно иногда ей пользоваться, а вот если вешалку подвесить к потолку в ванной...
Вещи-то получались копеечные, в производстве несложные. То есть те же формы для изготовления отдельных деталей – они да, заводам в копеечку влетали. Но эта «копеечка» тратилась лишь однажды, а производство обещало даже при небольших ценах довольно быстро окупиться. В том числе и в валюте: Владимир Николаевич был не только гениальным химиком, но и очень неплохим руководителем, в экономике все же разбирающимся – и Верины вешалки были немедленно запатентованы, в том числе и в США, в большинстве европейских стран, и, хотя поставки готовой продукции на экспорт не обещали огромных прибылей, перспективы продажи лицензий выглядели очень неплохо. По крайней мере какая-то небольшая фирма в Бельгии тут же лицензии приобрела. Правда, ей вместе с лицензиями пришлось подписать и контракт на поставку нужных пластмасс, поскольку такие пока нигде еще не производились – но в СССР их уже выпускалось достаточно, а лишняя денежка – она никогда не лишняя, тем более что бельгийские деньги с огромным удовольствием принимали немцы, поставляющие в СССР за эти деньги очень нужные металлообрабатывающие станки...
Еще Вера «изобрела» карнизы для штор, которые раздвигались посредством шнуров – чем, как она поняла чуть позднее, изрядно подкосила бизнес сразу нескольких предприятий местпрома, выпускавших деревянные карнизы, к которым шторы цеплялись с помощью больших и некрасивых, по ее мнению, колец. Но это «изобретение» помогло уже другим местпромовским фабрикам: хитрые полиэтиленовые крючки для таких карнизов делались там вообще на ручных «термопрессах» из вторсырья, да и станок, на котором из полосы металла сгибался нужный профиль, в любой механической мастерской изготовить было несложно – а народу новинка очень понравилась...
Однако для того, чтобы все это «изобрести», Вере много времени не потребовалось, и именно свободного времени у нее оставалось очень много. С сыном ей повезло: после вечерней кормежки в девять вечера он спокойно спал до шести утра, так что даже высыпалась Вера каждый день без проблем. Проблемы начинались потом, когда Вера выходила с сыном погулять. То есть проблемы были не самыми страшными: Вере подарили коляску, в которой можно было ребенка катать – вот только Старуха была довольно высокой женщиной, а коляска очень низкой, да и тащить с собой всякие необходимые мелочи приходилось в руках – а куда их деть, если ребенка нужно было хотя бы перепеленать, было совершенно непонятно.
– Вить, а какие еще у нас в СССР коляски делаются? – поинтересовалась она однажды, вернувшись вечером с прогулки и потирая уставшую от частых поклонов спину.
– Я не знаю...
– Ну так узнай! А то с этим чугунным чудищем я, честно говоря, уже замучалась гулять!
Особых мучений из-за «чугунности» коляски у Веры не было: коляска «ночевала» в гараже и таскать ее Вере не приходилось. Но она подумала, что в той же Москве очень немногие молодые матери могут похвастаться наличием гаража в собственной квартире. А когда Витя, все разузнав, сообщил ей, что в СССР выпуском детских колясок вообще никто не занимается, кроме разве что парочки месткомовских мастерских...
На очередном совещании, состоявшемся в августе, товарищ Тихонов разродился риторическим вопросом:
– Вот почему все такие мелкие, но умные изобретения получаются только когда жареный петух лично придет и в жопу клюнет!
– Это ты про что? – поинтересовался Иосиф Виссарионович.
– Да про всё! Про сушилки эти для белья, коляски детские...
– А мне больше интересно, почему об этих мелочах у нас раньше никто не подумал? Старуха у нас что, первая во всей стране ребенка родила? Кстати, а как ты так быстро завод-то колясочный запустил?
– Как-как... Канал-то от Волги выстроили, в Яхроме как раз остались ненужные уже мастерские механические. И рабочие, что в этих мастерских трудились – а оборудование... товарищ Ипатьев еще весной распорядился в плане увеличения выпуска сушилок несколько пластавтоматов изготовить. Ванны гальванические – они быстро ставятся, трубы гнуть... пока вручную гнут, и сверлят их ручными дрелями, но до зимы все нужные станки уже поставим туда. Кузова шить – так в Яхроме и швейная фабрика уже есть, ее расширить несложно – да и женам рабочих колясочного работа
