Никаких возражений из Москвы по поводу этих выборов не последовало, а Иосиф Виссарионович, специально зашедший к Вере в гости, посмеиваясь поинтересовался у молодой женщины:

– Вот ты мне скажи, когда, по твоему мнению, они поймут, что ты их обманула?

– Я никого не обманывала! Да и зачем бы мне это делать? Если люди родились идиотами, то их уже не исправить, а обманывать идиотов... она сами себя прекрасно обманут. Честно говоря, лично я думаю, что устраивать там референдумы в этом году не стоит, а вот следующей весной результат может получиться очень интересным. Потому что к следующей весне народ все же сообразит, что выбрали они именно идиотов.

– А если вдруг...

– Никаких «вдругов», время у нас есть. То есть про Дальний Восток я ничего сказать не могу, а на западе вроде никаких опасных поползновений не предвидится. Точно-точно, у меня Марта новый заказ подготовила, немцы так точно еще пару лет минимум будут ковыряться, пытаясь что-то такое сделать, но пока что с англичанами у них отношения... неважные отношения. А если они только в августе получат от нас эти три миллиона пар подошв, то еще полгода пройдет, пока они на этих подошвах обувь нормальную сделают. То есть научатся ее нормальную делать: клей-то мы им поставлять не будем. А без обуви...

– А сами они этот клей...

– У нас сколько сапоги стоят, двадцать рублей? Если они сами такой клей сделают – а они смогут, у них химики талантливые есть – то у них пара сапог получится, в переводе на наши деньги – уже слегка так за сотню. А самим сделать титановые реакторы у них ну никак не выйдет.

– Спасибо, успокоила. Тебе что-то нужно?

– Нет, спасибо вам, но у меня все нужное уже есть. И ненужное тоже есть: мне уже подарков разных натаскали, что пришлось в маленькой комнате для них просто склад сделать.

– Я просто спросил, а то вдруг... А когда, тебе врачи сказали?

– Как только, так сразу...

Двадцать пятого апреля в полдень у Веры Андреевны Синицкой родился сын – и жизнь ее (и Виктора тоже) сильно изменилась. То есть вообще изменилась...

Глава 18

Капитан Дарья Поленова считала, что со службой ей очень повезло. Потому что «изображать домохозяйку» было, в общем-то, несложно: даже уборка в очень большой квартире занимала не так уж много времени, а еду готовить вообще хорошо, если пару раз в неделю приходилось. И больше всего времени отнимало мытье посуды, особенно после того, как гости многочисленные приходили – но это и случалось-то не особо часто, а уж просто пару тарелок да чашек вымыть она вообще за труд не считала. Что же до стирки – да, стирать приходилось довольно много, но и это трудом считать было бы неправильно: загрузить белье в машину, а потом достать его и развесить по веревкам мог вообще ребенок.

После того, как Вера Андреевна вернулась двадцать девятого из роддома, работы все же немного прибавилось. И стиркой приходилось заниматься каждый день, и готовить – ведь Вера не на работе обедала, а дома, да еще капитану Поленовой и следить нужно было за тем, чтобы еда была «правильной». Но когда под руками подробные инструкции по приготовлению блюд от врачей, а нужные продукты по звонку на дом доставляют, это тоже не сильно утомляло. А вот что действительно ее сильно раздражало, так это то, что Вера «режим не соблюдала». Приказ от начальства был простой: никакой работы! И Вера на работу не ходила – но ведь постоянно что-то дома придумывала! И помешать ей в этом никакой возможности не было...

А Вера и не «работала», она просто вдруг поняла, что очень много нужных в быту вещей почему-то никто не делает. И не потому, что не хочет – а потому, что никому в голову просто еще не пришло, что такие «мелочи» вообще нужны. А вот когда сидишь дома с младенцем, вдруг начинаешь понимать, что разные именно «мелочи» могут очень сильно жизнь облегчить...

Ну казалось бы: обычная стирка – дело-то настолько обыкновенное. И нетрудное, если есть стиральная машина. Но если нет машины сушильной, то белье выстиранное нужно куда-то сушить развесить. Народ его вешал часто по дворах, для чего специальные площадки со столбами там самостоятельно строили, а в основном – в городах – веревки на кухне развешивали и на балконах. Но у Веры в доме балконов не было, а на кухне – когда там очень часто еду готовить начинают – пахнет очень... разнообразно, и белье тоже запахами пропитывается. Да и ходить там, когда по голове мокрые тряпки постоянно задевают, не особо приятно.

Казалось бы: что может быть проще раскладной вешалки для белья, которую можно поставить в любом удобном в данный момент месте? Вот только дома такую соорудить не из чего. А вот если муж инженером на заводе работает, то обзавестись такой сушилкой становится гораздо проще. Правда, при этом было бы желательно, чтобы делалась она не из ворованного материала, да и было бы неплохо техпроцесс там наладить так, чтобы стальные трубы, допустим, заусенцами руки не резали, а прутья – тоже стальные – не ржавели и белье потом не пачкали. То есть и материалов нужно много разных, и оснастка, да и умелые рабочие руки не помешают. Руки, к такой работе уже привычные – а для этого было бы хорошо, чтобы те же рабочие эти вешалки вообще на конвейере делали.

На изготовление «демонстрационной» вешалки у Виктора ушла неделя, причем сам он работой этой почти не занимался: после того, как он показал коллегам нарисованные женой «чертежи», состоялась бурная дискуссия (исключительно «производственная»), конструкция немедленно претерпела несколько серьезных изменений, технологи тоже свои предложения по отдельным производственным процессам добавили. И спустя неделю в цехе опытного производства рабочие собрали первые полсотни сушилок: просто оказалось, что имеющийся на опытном заводе «Химавтоматики» пластавтомат не может изготовить только четыре втулки – но не выбрасывать же «лишние детали»! А белье ведь дома стирают люди даже детей не имеющие, и даже вообще несемейные!

Владимир Николаевич Ипатьев, когда его инженеры показали, чем они занимались вечерами на опытном производстве, лишь хмыкнул – и подписал приказ о передаче всей изготовленной оснастки на «сторонний завод»: все же изготовление складных