«К себе возьму», — отрезал Потап. — «Завтра она тебе не пригодится, а если враги — так и помереть может без толку».

— Ну, вариант… — на последнем я не договорил: гигантская призрачная лапа сгребла Диньку с погона и исчезла с ней.

«В цветок посажу» — пришло от топтыгина. — «Светится», — довольно сообщил он. — «Я — любоваться».

— А я — спать, — хмыкнул я, заваливаясь в койку.

Думал, буду ворочаться, думать мысли различной глупости и ненужности и прочее. Но упал и заснул. То ли Потап постарался, то ли сам вымотался и не заметил, но следующее после падения в койку воспоминание — стук в дверь служки с кофе и мёдом.

Позавтракал, проверил и перепроверил всё: от Мирки до того, не оставил я что-то нужное. Аркубулюс, с учётом барахла, напоминал бабку с баулами, но мне было не до эстетики, хотя сам я, само собой, оделся в сорочку и брюки и даже сюртук подготовил: пригодится уже в губернаторском обиталище. Ну и потелепался на аркубулюсе, смотря вслед влекомой гелеакулюсом крытой пролётке Гана. Ну а мне и так хорошо, да и торопиться смысла никакого. Добирался до дворца час, неторопливо, оглядываясь, вежливо пропустив несколько пролёток. А у распахнутых настежь ворот никаких стражей на виду не было, а были служки. Один из которых в пояс поклонился и попросил мое почтенство следовать за ним.

Я и последовал, через пару минут оказавшись то ли на танцполе, замещающем должность торжественного зала, то ли в торжественном зале, здоровом, как танцпол. В помещении копошились и подпрыгивали владеющие, не меньше трёх сотен, плюс сильные одарённые, примерно столько же. А в конце зала, куда меня и вёл служка, на возвышении в несколько ступеней стояло кресло типа «трон средней паршивости». До корифейского сильно не дотягивало, будучи явно губернаторским. Но Лидарёныш на нём не сидел, а прохаживался по площадке, толкая речугу. Что-то в стиле «Раньше всё было хорошо, но со мной всё будет совсем замечательно! Ура мне, и, так уж и быть, Корифею!»

На зажигательные речёвки «уракали» только ратники, им наличие сапог велит. Но Лидарёныша это не смущало, и нести ложь и пропаганду он продолжал с энтузиазмом госканала. А я оглядывался, отмечая знакомых. И, кстати, увидел Лиру: совсем не довольную местом среди дворцовых служанок, да и одетую так же, как они. Ну, вот тебе девка и «прынц на гелеакулюсе», мысленно пожал я плечами без особого злорадства. Как-то мне на библиотечную дурынду было, если начистоту, наплевать. Опыт неприятный, но не бесполезный, получил, а так — шла бы она далеко, жить своей жизнью, какая бы у неё ни была. Или помирать своей смертью — тоже вариант. Не до неё, в общем.

Ну и всякие Капросы, Аверчики и прочие были. Олры не наблюдалось, что и неудивительно. И тут я вскинулся: служка подвёл меня к самым ступенькам перед губернаторской табуреткой, так что ложь и пропаганда лилась на меня в первых рядах. Так вот, Лидарёныш перестал трындеть за всю фигню, против всего хорошего, а начал трындеть про «военную обстановку». И трындел, причём прямо не врал, но выходило, что «его мудрым руководством» совершена охренительно важная и нужная победа.

— Дружиннику Потапычу, совершившему подвиг и убившему могучего Ганга, стать наместником его земель. Нашей опорной базой для расширения владений и уничтожения местных дикарей! Потапыч, подойди! — бросил он, внешне так и радушно.

Ну а я, начиная внутренне оборачиваться (от греха) потопал по ступенькам.

— За твой подвиг награждаешься ты званием…

— На хрен мне это звание⁈ — перебил я Лидарёныша, начавшего краснеть и пучить глаза. — Я, Лидари, хочу тебе напомнить, ряд с Корифеем закрыл вчера в полдень. О чём тебя сейчас, как Лидари, уведомляю! Становиться «наместником» в землях, которые мои по праву силы и поединка… Щедр ты, губернатор! — ехидно оскалился я, разведя лапы, оглядывая фигеющих присутствующих. — Но нет, благодарю!

— Я приказываю… — почти с чёрным лицом, проскрипел Лидарёныш.

Чёрт знает, услышал его кто или нет, но ответил я громко:

— Я, губернатор — вольный владеющий, видом Потапыч. По ряду с корифеем — мне сейчас должны. А приказывать ты не можешь даже данникам, — на что в толпе владеющих послышался одобрительный гул. — А я — и не данник Корифеев. Ряд вышел, оплаты жду. От того, с кем ряд писал, — уточнил я. — А от тебя ни наград, ни доброго слова ждать не стоит. Прощай, губернатор, — ехидно поклонился я. — И вы прощайте, — обратился я ко всем присутствующим и деловито, но не слишком быстро направился к выходу из зала.

Лидарёныш аж морфировать за спиной начал, но ни кидаться, ни приказывать меня «вязать» не стал. То ли не совсем идиот (что вряд ли), то ли Шут и вправду «подтолкнул вероятность». В общем, в толпе гудение и выкрики, но мне покинуть этот зал никто не мешал. Двинул я к воротам, почти дошёл, как вдруг десяток одарённых, с одним могучим, заступают дорогу.

— Губернатор желает с тобой говорить, Потапыч…

— А я ему всё сказал и тратить время не желаю. С дорррроги! — рыкнул я, широко оскалившись беролачьей пастью.

— У нас приказ…

— Убью за оскорбление владеющего и видома. Веду счёт до трёх — к трём не расступитесь — разбойники и оскорбители. Раз… Два… Тр-р-р… — три не понадобилось.

Могучий, видимо, и сам понимал бредовость приказа, а помирать на месте хрен знает из-за чего не желал. Так что жестом раздвинул подчинённых, а я дотопал до Аркубулюса и втопил по дождливым улицам Рачительного.

— Оперативный какой, засранец, — оценил я появление «перехватчиков» в губернаторском дворце. — Но всё, нас не догонят. Интересно… а, тут, — сам себе констатировал я.

Просто Хиза договорилась со мной встретиться не в порту, где лишние глаза, а чуть дальше, на пляже. И довольно большая открытая лодка и закрытый такой ялик с двумя парами вёсел были на месте.

— Слава Апопу, видом, — поприветствовала меня Хиза.

— Не уверен, — честно ответил я, но ритуально всё же ответил: — Чистого неба Эвру, менада.

Дальше началась суета: баркас перевернули, вылили воду. Как мне объяснила Хиза, я и аркубулюс будем выполнять роль некоего «балласта», что несколько оскорбительно звучит, но на деле нужно, чтобы эта утлая лохань не перевернулась. Также