Шрифт:
Закладка:
Подключил, параллельно получив выделанные крокодильи шкуры. Ко мне постучался аж капитан купца — владеющий-альбатрос. И, несмотря на вежливость и всякие поклоны меня жестоко обломал: у меня просто не было нужной суммы денег. Не потратить на избавление от неприятностей и потенциальной гибели деньги, сколь бы то ни было большие — глупо. Но без стопроцентной предоплаты на месте этот Вонд отказывался отплывать. Что по-человечески понятно, но ни черта не удобно.
Хотя… так, если воспользоваться помощью Гана, точнее — одолжить у него? Связь с Золотым у него есть, у товарищества достаточно средств, так что этот фрахт даже не пустит нас по миру. Я, собственно, просто уменьшу свои текущие капиталы, что и похрен, с учётом спасения задницы от неприятностей. Правда, хрен знает, есть ли у Гана нужная сумма. Кроме того, это действие сделает меня сильно обязанным Рейнарам и самому Гану. Не в смысле вернуть деньги, а вообще…
Посидел, побарабанил по столу, стал думать третий вариант. А именно: напроситься в гости к каким-нибудь владеющим Пряного, пересидеть там до отплытия корабля, юркнуть перед отплытием на борт и сделать мухосранску и засранцу ручкой. Вариант… ну вроде как неплохой, только со своими недостатками. Единственные владеющие, которых я знаю, и которые имеют выход к рекам — Капросы, что не вариант. Бегать и напрашиваться в гости до завтрашнего циркового представления? Или всё же одолжиться и спокойно отплыть на купце?
Сидел, вглядывался в схемы, ни хрена не понимал. Оба варианта имели очевидные плюсы и непрогнозируемые минусы, а времени ни черта, решать надо сейчас. Как вдруг дверь в комнату служанки открылась, послышались тяжёлые шаги, и отвратительно знакомый голос произнёс:
— Вай-мэ, здыраствуй, Мьихаил Игоревич! Сикока льет, сикока зьим! — радостно прозизнёс голос Захира.
Как я не взорвал гостиницу потоком отложенных кирпичей — сам не знаю. Но даже взял себя в руки, не стал дёргаться, отметил уснувшую на плече Диньку краем глаза. И спокойно произнёс:
— Приветствую, Шут. Не могу сказать, что рад тебя видеть.
Потому что за моей спиной стоял именно Шут, эта самая ехидная божественная сучность. Скорее всего, использующая Мирку как медиума-аватара — просто заявиться к «не зовущему» его он не мог, это я установил точно.
— И пачьиму ти такой нирадастный? — обиженно прозвучал голос Захира.
— Для начала — из-за формы, в которой ты ко мне обратился. Это не смешно, а неприятно.
— Смишно, слюшай!
— Тебе — возможно «да». Мне — нет.
— Ну ладно, Потапов, уговорил, — раздался гораздо более знакомый, чем захиров, голос.
Марка Николаевича, преподавателя теории государства и права в институте. Очень колоритного и неглупого дядьки, без левой руки. Легенды среди студентов ходили разные, но точно не знал никто, а из рукава рубашки торчала культя, на которую Николаич вешал зонтик или трость. И стучал по столу не хуже кулака, обличая «деградировавших приматов, чудом попавших на занятия». В общем — воспоминание, но скорее ностальгически-приятное, чем отвратительное, как с Захиром.
— Так тебе больше нравится? — поинтересовался Шут голосом злоехидного педагога.
А я судорожно пытался дозваться до Потапа, наращивая внутренний ор. И — ни черта не помогало, так, лёгкое ощущение, что топтыгин перевернулся с боку на бок и отпихнулся задней лапой. Да и чем он поможет, против божества? Понадкусывает? «Они и меня сожрать могут», — сам же говорил, так что внутренне орать я прекратил. Развернулся, уставившись на знакомую усатую физиономию с лысиной и честно сообщил:
— Сам факт вмешательства в мои дела и жизнь божеств мне категорически не нравится, Шут. Но данный облик — несколько менее неприемлем, чем предыдущий.
— Ты сам-то понял, что сказал, Потапов? — знакомо прищурился Николаич.
— Да.
— Звизда! — с хмыком ответил препод.
Впрочем, подчас, он так и отвечал.
— А вмешательство, Потапов, было с момента твоей смерти, — плюхнулся на кровать Шут. — Так что твои пожелания ты можешь засунуть в задницу: реальность под них подстраиваться не будет, — пожал он плечами.
А я… просто замолчал, разглядывая и причувствуясь к этому созданию. Говорить с ним — довольно опасно, учитывая его аспект. Если он явился ко мне — то с какой-то целью, но даже спрашивая об этом, я могу как-то подставиться, заключить словесный контракт или договор. Нафиг, сам пусть говорит.
Шут в николаичевской плоти посидел, попырился на меня, подкрутил ус, помахал культей. А я просто сидел и ждал, сделав морду сиволапой, как никогда. Хуже точно не будет, а эта сучность пусть любуется.
— Ты, конечно, хочешь знать, что меня привело к тебе, — через минуту молчания выдал он, на что я не отреагировал вообще никак, продолжая смотреть на него пустым взглядом на сиволапой морде. — Хочешь, хочешь, я знаю. Так и будешь молчать?
Ну и я — не реагировал. Мне нужно было, чтобы это создание само обозначило рамки и ограничения этого визита, без всякой реакции с моей стороны. Хотя поздороваться было надо, а вот фраза насчёт облика — это я провтыкал, действительно переволновался, но судя по всему, пронесло.
— Ладно, Потапов, — устало вздохнул Шут. — Раз ты такой продуманный, то слушай: я присматривал за тобой и продолжаю. В ряде случаев я твою тупую задницу спасал от неприятностей…
— А в ряде — подставлял под них, — ровно вставил я, потому что сейчас это было НУЖНО — и проверка и некие границы уже с моей стороны.
Самое смешное, что вычитанное и сообщенное мне жрецами может быть… хернёй. Этикетом, например: типа так принято, но никто не заставляет поступать так. Но смеяться меня не тянуло, а судя по всему — мои данные соответствуют реальности.
И, главное: моё утверждение было верно. Потому что Шут просто не ответил на него: сказать «да» — признаться, а вот «нет» — выходило, что прямо соврать, на что бог идти не желал. Ну вот скотина какая, мысленно возмутился я, хотя довольно вяло.
— … Кхм, — продолжил речь Шут, — Спасал, да. Но сейчас ты находишься в положении, когда просто