Из глубины дома послышалась ленивая возня. Всё-таки встаёт.

– Поздновато вы сегодня, – заметил Хотэку.

– Товар с ночи подготовили, вот он и спит, – она махнула рукой и уселась на татами. – Ты садись, садись, попей горячего. Нога твоя, смотрю, быстро зажила?

Хотэку послушно сел и глянул вниз. Рана, как и обещала Хока, почти затянулась. Ходил он совсем как раньше.

– Да, мне… помогли.

– Ну и славно. Эй, Шикудо! Ну что ты там возишься?

Отец лениво вошёл и медленно опустился рядом с ними.

– Что ты кричишь, весь квартал тебя слышит… – он поднял пиалу и осторожно подул на горячий напиток.

Хотэку был в замешательстве. Они вели себя так, как ведут всегда. Словно их совсем не заботило, что с ними за столом сидит не человек, а ёкай.

– Слушайте, а к вам приходили…

– Самураи? – перебила Мика. – Приходили, а как же. Перевернули тут всё, мы полночи потом прибирали. Твою комнату, я думала, так и вовсе разберут, ничего не оставят.

– Вас не трогали?

– А что им нас трогать? Мы ничего не знали. Они сначала не верили, но я им напомнила, что ты сколько лет с самураями учился и в походы ходил – и тоже небось никто ничего не знал. Так замолчали, ушли.

– Что они нам сделают, – подтвердил Шикудо, – весь наш квартал собрался, гнали их. Все тут честные торговцы. Не станут они людей против себя настраивать.

Хотэку выдохнул. Хоть какие-то хорошие новости.

– Я не задержусь. Хотел только увидеть вас, убедиться, что всё благополучно.

– И куда пойдёшь? – спросила Мика. – Обратно в лес?

Он помотал головой.

– Во дворец.

Шикудо вздохнул:

– Всю жизнь смерти ищешь, не успокоишься, пока не найдёшь…

Мика молча смотрела в свою пиалу. Было видно, что она согласна с мужем. Но ни один не сказал ни слова против, не пытался остановить. Они всегда позволяли ему совершать свои ошибки и поступать, как сам решит.

Хотэку почувствовал необходимость объясниться. Он знал, что это не обязательно, но ему хотелось, чтобы они понимали, что происходит во дворце.

– Это сёгун убил императора. Я должен рассказать об этом Киоко-хэика.

– То-то он мне не нравился, – кивнула Мика.

Шикудо только поднял бровь:

– Ты уверен?

– Он стрелял в меня той же стрелой, какую выставляет доказательством вины ёкаев. И я видел, как он же привёз их в своём колчане из последнего похода. Тогда не обратил внимания, а вчера вспомнил.

– Такой глупый, что взял ту же стрелу? – удивилась Мика.

– Не глупый, – возразил Шикудо. – Сама подумай: самурай, убитый стрелой ёкаев, – ещё одно доказательство против них. Да к тому ж в стенах дворца. Похоже, он не рассчитывал, что от его стрелы кто-то успеет уклониться.

– Отец прав, сёгун хотел избежать позора. Ёкай среди самураев, да ещё и в его отряде, – что он за сёгун такой, который не смог этого разглядеть?

– Ну сейчас-то уже все знают, что ты из ёкаев, – возмутилась Мика, – что ж он не скрыл, а?

– Мам, я думаю, нелегко скрыть такое, если полгорода видели, как я улетаю из дворца, – Хотэку улыбнулся. Мика только покачала головой и что-то неразборчиво проворчала себе под нос. Иногда Хотэку казалось, что она и не говорит ничего внятного, а просто издает непонятные звуки, показывая своё раздражение.

Хотэку встал – пора идти, если он хочет попасть во дворец затемно. Мика тоже поднялась и начала убирать посуду. Забрала у Шикудо недопитую пиалу. Он было возразил, но, увидев гневное лицо жены, не стал спорить и встал, чтобы начинать работу.

Прощаясь, Мика взяла с Хотэку обещание быть осторожным и постараться не умирать ещё хотя бы лет тридцать. Он заверил, что приложит к этому все усилия, и направился на юг города, туда, где возвышались стены дворца. На рассвете стража у ворот сменится, нужно успеть до того, как это произойдёт. Обычно именно к концу караула все были сонные, невнимательные и раздражительные.

Хотэку шёл западной окраиной – к вратам Забвения, которыми пользовались крайне редко. Во-первых, эта часть города была почти не заселена, а те редкие дома, что здесь стояли, принадлежали ёкаям. Во-вторых, ворота Забвения вели к дворцу Покоя и достатка, где жили слуги. Сами они пользовались вторыми северными воротами – воротами Покоя, – которые выходили хотя и с востока от дороги Синего дракона, но не так далеко от центральной части города.

У ворот стоял всего один стражник, лениво опираясь на стену и прикрывая глаза на гораздо более долгое время, чем нужно для моргания. Хотэку дождался, пока тот снова прикроет глаза, скинул кимоно. Расправил крылья, убедился, что их шелест сливается с шелестом деревьев, среди которых он прятался, – и не побеспокоит сонного стражника, – и беззвучно перемахнул через запертые ворота.

Быстро набросив кимоно обратно и спрятав крылья, он пригнувшись прошёл под окнами, в которых уже сновали слуги, собираясь начать новый рабочий день, пробрался через сад ко дворцу Лазурных покоев, укрылся в тени широкого цветущего куста и сел, обдумывая, как бы выманить Норико или Киоко-хэика и не столкнуться при этом с новым императором.

– Хотэку? – донесся тихий шёпот из стены дома. Он узнал этот шепот, поэтому не испугался.

– Ты где? Я тебя не вижу.

– Конечно, не видишь, глупый птиц, – послышался мягкий шелест в траве, что-то упало – и Норико оказалась у его ног.

Она запрыгнула к нему на колени, потянулась к лицу и потёрлась мордочкой о подбородок. Он положил руку ей на голову и почесал за ухом. Она мягко заурчала.

– Живой.

– Живой, конечно, – он усмехнулся, чувствуя, что стало спокойнее. – Одной стрелы для меня маловато.

Она отстранилась и внимательно всмотрелась в его лицо. Её зрачки были непривычно большими и круглыми, почти закрывая собой всю золотистую радужку.

– Ты зачем вернулся? Тебя ж тут каждая псина ищет. Не вышло умереть – решил еще раз попробовать?

– И я рад тебя видеть, – он прижал Норико к себе. Сам не понял почему, но очень захотелось.

Она сдавленно зашипела:

– Я тебе все перья повыдираю, если ты меня сейчас же не отпустишь.

Он не отпускал, и улыбка не сходила с лица. Как будто домой вернулся. Странно. Он говорил оками, что здесь был в клетке, но вот он вернулся и должен бы ощущать, как его душит дворец, где каждый воин готов убить его… Должен бы, но чувствует спокойную уверенность.

– Нет, правда, Хотэку, – она наконец вывернулась из его рук. – Что тебя привело обратно?

* * *

Норико выслушала его рассказ и только хмыкнула. Как ей самой в голову не пришло, что сёгун всё подстроил? Избавиться от императора, посадить на трон собственного сына и руководить империей через него, устанавливая свои порядки. Умно. Только вот Киоко это разобьёт сердце.

– Нам нужно рассказать Киоко-хэика, – заявил Хотэку.

– Нужно. Только давай утром, пусть выспится. У неё был тяжёлый день, – подумав, она добавила, – и ночь.

– Ночь?

– Сёгун отправился с отрядом гонять ёкаев по всей провинции. Её Иоши вообще, видимо, не слушает, поэтому она превратилась в него и ночью послала приказ возвращаться. Правда, мы ещё не придумали, что делать потом.

Хотэку откинулся назад, глядя на чёрные ветки кустарника, усеянные цветами. Молчал он недолго.

– Киоко-хэика хочет получить власть?

– Скорее она горюет об отце и не желает, чтобы его наследие, наследие их рода превратилось в то, во что оно превращается. Она никогда не мечтала править империей.

– Но она сделала ход – обманула императора и сёгуна. Значит, она готова действовать дальше?

– Хотэку, к чему ты клонишь?

– Сёгуна придётся убить.

Норико не удивили эти слова. Она и сама об этом подумала. Только Киоко не из тех, кто пойдёт на подобное.

– Я согласна с тобой, но она не станет…

– Я смогу её убедить.

– Ты-то? – Норико снисходительно улыбнулась. – Птиц, она не станет тебя слушать. Киоко в жизни никого не обидела. Ей жаль всех, кого я убивала, даже никчёмную белку.

– Но даже самые добрые люди умеют ненавидеть. Поверь мне, она сама захочет его смерти.

Норико вздохнула. Его самонадеянность слегка раздражала, но, похоже, он