объяснить его сущность. Именно за подобные уступки в пользу религии он резко критиковал Декарта. «Не почитается философическим такое объяснение, когда сказано будет: магнит притягивает к себе железо, и магнитная стрелка всегда и постоянно обращается к полюсу потому только, что бог, присутствуя при магните, движет железо и магнитную стрелку к полюсу…». Аничков указывал, что «никто чрез такое знание не делается разумнейшим»[574].

И диссертация Аничкова, и его речи дают полное основание утверждать, что в его лице мы имеем дело с выдающимся русским философом-материалистом, глубоким и оригинальным мыслителем ломоносовской школы. Его материалистическая и атеистическая диссертация не отдельное и не случайное событие в его деятельности, а органическая часть его материалистического мировоззрения. Последователь Ломоносова и ученик Поповского, он, несмотря на репрессии, до конца дней своих стоял на материалистических позициях.

Интересно отметить, что в том же году, когда в Москве происходила защита и сожжение диссертации Аничкова, во Франции впервые вышла одна из важнейших работ французских материалистов — «Разговор Даламбера и Дидро». Анализ диссертаций Аничкова и его речей, произнесенных как до защиты, так и после нее, показывает, что он независимо от французских материалистов работал над теми же вопросами и приходил к таким же выводам, которые лежали в основе «Разговора…» и других произведений французских просветителей. Одинаковое решение вопросов о соотношении материального и духовного, о источниках, средствах и процессе познания человеком материального мира и его явлений, отношение к религии и одинаковое объяснение ее происхождения свидетельствовали, что Аничков шел в ногу с наиболее передовым и боевым отрядом тогдашней материалистической философии. Причина общности их взглядов объясняется тем, что и перед Францией, и перед Россией стояла задача — борьба против феодализма в экономике, органах государственного управления и идеологии. Несмотря на все различие в социально-экономических условиях обеих стран, на известные отличия в общественном строе и на значительную разницу в расстановке классовых сил, выразители общенациональных интересов своих народов приходят к одинаковым выводам и положениям в своей борьбе с феодализмом.

О высоком уровне, достигнутом в это время материализмом, говорит то, что в своей борьбе против махистов, воскрешавших наиболее реакционные идеи субъективных идеалистов, В. И. Ленин использовал, в частности, и упоминавшийся «Разговор Даламбера и Дидро» как одну из первых работ, рассматривающих процесс человеческого познания с материалистических позиций и наносящих серьезный удар идеализму[575].

Конечно, материализм Аничкова, как и других материалистов XVIII века, был исторически ограничен, и ему были свойственны все недостатки метафизического материализма. Выше уже говорилось об ограниченности материализма Аничкова по вопросу о религии и ее происхождении. Но эта ограниченность сказалась и в ряде других вопросов. Рассматривая взаимоотношение тела (материи) и души (психики, разума) и указывая, что в основе духовного лежит материальное, Аничков в то же время делает ряд уступок идеализму, пытаясь интерпретировать теорию перипатетиков в материалистическом направлении, запутывая и затемняя свое изложение, не решаясь открыто отвергнуть бога и прибегая к целому ряду жалких оговорок[576]. Правильно подчеркивая огромную роль человеческого опыта в процессе познания реального мира, он, как и другие просветители, сводил опыт лишь к наблюдению, чувственному восприятию и эксперименту, не понимал, что опыт включает в себя всю совокупность общественно-исторической и производственной деятельности людей.

Несмотря на то, что мировоззрение и деятельность Аничкова были объективно направлены против господства крепостнического строя, он, как и другие просветители того времени, не поднимался до понимания необходимости уничтожения этого строя революционным путем.

Указывая на эти черты ограниченности в материалистическом мировоззрении Аничкова, необходимо иметь в виду, что он выступал со своими речами перед аудиторией, состоявшей из знати, духовенства и чиновников, враждебно относившихся к материализму. Кроме того, после истории с защитой диссертации, его речи, несомненно, подвергались особенно тщательной цензуре. Очевидно, в результате этого в ряде речей Аничкова мы встречаемся как с похвалами по адресу Екатерины, так и с неоднократными упоминаниями о боге и даже с возражениями против атеистов. Однако все эти упоминания о боге и т. п. находятся в непримиримом противоречии с материалистическим содержанием речей. Они совершенно несовместимы и с теми резкими выпадами против идеализма, которые содержатся в его выступлениях.

Огромное значение всей деятельности Аничкова в Московском университете заключалось в пропаганде материалистических идей, в борьбе за развитие и победу материалистического направления в русской науке и культуре. А это было важнейшим условием не только для развития науки, но и для уничтожения феодального строя.

Творчески развивавший материалистические идеи Ломоносова, отстаивавший и пропагандировавший их, Дмитрий Аничков много сделал для развития материалистической философии в России, для развития передовой общественно-политической мысли, для развития деятельности Московского университета в материалистическом, демократическом направлении. На примере Аничкова отчетливо видно, какое большое и плодотворное влияние оказали идеи Ломоносова на мировоззрение и деятельность передовых ученых Московского университета второй половины XVIII века. В истории русской культуры Аничкову по праву принадлежит почетное место наряду с Ломоносовым и Радищевым.

Семен Десницкий и Иван Третьяков

Крупнейшими представителями передовой науки в области права были в Московском университете XVIII века С. Е. Десницкий (умер в 1789 г.) и И. А. Третьяков (около 1734–1776 гг.).

Семен Ефимович Десницкий был сыном нежинского мещанина. Он поступил в гимназию Московского университета из Троицкой семинарии и окончил ее в 1759 г. в числе первых выпускников. После полутора лет учебы на философском факультете он вместе с Третьяковым был направлен в университет города Глазго в Шотландии для изучения юридических наук. Несколько месяцев перед отправлением за границу они провели в Академии Наук. Учитывая, что в это время работой академического университета и гимназии руководил Ломоносов, можно предположить, что и Десницкий с Третьяковым занимались под его руководством. О блестящих успехах Десницкого и Третьякова во время их обучения за границей уже говорилось. По возвращении в Москву Десницкий приступил к работе в университете и занимал профессорскую кафедру до 1787 г., когда он по неизвестным причинам был уволен из университета.

По своим философским взглядам Десницкий был материалистом. Он принимал деятельное участие в издании диссертации Аничкова и отказался присоединиться к тем, кто требовал ее осуждения. В своих собственных работах он проводил те же атеистические идеи, что и Аничков, но, как правильно отметил И. Я. Щипанов, наученный горьким опытом своего друга, он делал это более осторожно и завуалированно[577]. О материализме Десницкого говорят и его отзывы о представителях идеалистической философии и, в частности, о Платоне: «Светило древнего мира, знаменитый Платон, является разсказщиком побасенок и небывальщины сравнительно с Ньютоном, обогатившим науку…действительными и великими открытиями»