— Да, — ответил он.

— И… Что теперь ты собираешься делать?

— То, что должен. Проложу путь для моих братьев и сестер, для Истинного Пламени, что наполнит Светом этот мир.

— Нет… Нет-нет-нет-нет… — пробормотал я. — Тебе нельзя этого делать. Ты не можешь впустить сюда Истинное Пламя.

— Нет? Почему нет? Именно для этого я сюда и пришел. Я принес Свет в это омерзительное место, как того желало Истинное Пламя.

Я судорожно пытался подобрать подходящие слова. Если всё это взаправду, и я действительно оказался перед Отцом, то своими действиями я могу… уничтожить всю вселенную. Если он действительно откроет проход Истинному Пламени, то не появится ни Башня, ни миры, которые породил Отец и его дети. Не будет богов, людей, эльфов и других рас. Это будет ещё один мир Света.

— Потому что такого не должно случится… Я… Я же говорю, я пришел из будущего. Будущего, которое ты создал из этого, — я взмахом руки окинул окружающее пространство.

— Ты меня утомило, отродье Тьмы, — буркнул он и вновь оказался рядом. Слишком быстро! Я невольно отшатнулся, а он уже ткнул меня пальцем второй раз, но не в грудь, а в голову, прямо промеж глаз. — Покажи, кто ты на самом деле…

И мой разум взорвался осколками боли, словно мне в лицо выстрелили огнем, что выжег и лицо, и глаза, а затем и разум.

* * *

Очнулся я на том же месте, где и упал. Поморщился, приподнялся на локтях и увидел сидящего у золотого огня Адалиона, которого в будущем станут называть Отцом.

Сколько я пробыл без сознания?

Почему он меня не убил?

Что он вообще со мной сделал?

Вопросов было много, но я не знал, какой именно стоит задать. Куда больше меня волновал тот факт. что своей речью я его не убедил. Да и слишком много я на себя взял: говорить верному слуге Света, что он на самом деле предатель.

— Знаешь, чем эта вселенная отличается от моей? — внезапно спросил он.

— Нет, — тихо ответил я, сев.

— Тишиной. На самом деле я давно должен был вернуться, но тишина этих мест… Она очаровывает. Там, — он указал куда-то наверх. — Всё иначе. Там мы все связаны, мы никогда не бываем одиноки. Мы всегда слышим чужие мысли и чувства. И оказавшись здесь впервые, я потерял эту связь, перестал слышать, утонул в тишине… Вначале это вызывало чувство пустоты, — теперь Адалион коснулся своей кирасы у сердца и царапнул по металлу латной перчаткой, — Но чем дольше я находился тут, тем приятнее это было.

Я пересел поближе к огню, с легкой опаской бросая на него взгляды. Может всё не так плохо, и я ничего не испортил?

— Я заглянул в твой разум, — внезапно сказал он, не отрывая глаз от огня.

— Что?..

— Это не так уж и сложно, в конце концов ты был создан по образу и подобию детей Истинного Пламени. Ущербный, смертный, но…Но такой полноценный, — и по его щекам внезапно потекли слезы. Мне оставалось лишь изумленно смотреть на него, не в силах выдавить и звука. — Я узрел твою жизнь, Люциус Готхард, увидел твой мир и его обитателей. Через тебя познал любовь, страсть, боль утраты… Все то, чего лишает нас Истинное Пламя, и теперь… Теперь я не знаю, что мне делать. До твоего прихода я желал лишь немного отдохнуть, насладиться беззвучием абсолютной тишины, а сейчас я в ужасе от того, во что превратился.

— Я не…— но он продолжил, не позволив мне сказать.

— Я лишь чудом выжил, убив Истинную Тьму, но она оставила свой отпечаток внутри меня. Теперь я это вижу: хворь разрушает меня изнутри. И мое наслаждение тишиной — это первый симптом. Но ты… Ты сделал хуже…

Он поднялся и просто пнул меня. Этот удар был такой силы, что я вылетел за пределы той маленькой области света, что создавал костер. Я падал куда-то, в ничто, заполненное обломками мира, который давно канул в прошлое вместе с Истинной Тьмой.

В полете на меня бросилась какая-то тварь. Её описать было практически невозможно, слишком чуждый вид имела. Её форма, её суть — все было слишком неправильным. Я махнул рукой, и игральные кости превратились в меч, но клинок даже не коснулся существа, как оно вспыхнуло и разлетелось черной пылью лишь от одной близости к оружию.

А ведь в нем есть Свет… Свет и Эфир, сила Вечности.

Ттут же на меня обрушился Адалион, он буквально вмял в меня какой-то парящий обломок замка, разнося его на куски.

И вновь падение, на этот раз гораздо более долгое, пока я не опомнился и не вспомнил, что могу летать. Тут это было делать даже просто — нет силы притяжения. Я и так летал тут, просто нужно было остановить движение.

Я приземлился на какой-то крупный обломок скалы, парящий в невесомости, Длань приземлился на него же, но чуть в отдалении.

— Ты хоть понимаешь, что сделал со мной, Люциус Готхард⁈

— Показал тебе будущее?.. — честно, я понятия не имею, что происходит у него сейчас в голове. Он явно не в себе. Совсем не такого Отца я собирался тут встретить…

— Ты показал мне страх.

— О, боги… — и тут до меня стало доходить. Чувства — сильная штука, но мы, взрослея, учимся ими управлять, преодолевать если нужно, но они всё равно порой нами управляют. А передо мной существо, прежде лишенное чувств, и оно, скорее всего, просто не знает, что со всем этим теперь делать.

Жу-у-уть…

Адалион уничтожил эту скалу размером как несколько Трисентов одним взмахом меча, и вот мы вновь плавали во вселенском ничто.

Он устремился ко мне как сияющая комета. Я попытался уйти, но от существа вроде него так просто не уйти — он был не просто сильнее и быстрее, а стоял на совершенно ином уровне существования. Я был полубогом, полудраконом, получеловеком, но он… Он же, мать его, прикончил Истинную Тьму и выжил! Даже мой отец, заручившись силой Пустоты, в итоге погиб.

Адалион снес меня словно локомотив, круша на своем пути обломки старого мира, и я, к сожалению, чувствовал на себе каждый этот обломок. Но в конце концов мы вновь оказались неподалеку от костра, его свет был настолько ярок, что был виден за тысячи