Пьянство не мешало Брайену тщательно готовиться к операции. Прежде всего, запасшись букетом желтых хризантем, дабы походить на визитера в Хаммерсмит-госпиталь (а таких уже к половине седьмого набиралось немало), он поставил свою машину у стены на Артиллери-роуд, взял секундомер и проехал по разработанному маршруту прямо до новой квартиры. Это заняло чуть больше пяти минут. Джон остался доволен результатом.

Затем он нашел полицейскую станцию у Шеперде Буш и проехал оттуда до Артиллери-роуд, тщательно выверив время по секундомеру, это составило почти семь минут. Несколько дней, запершись в квартире, Брайен собственноручно изготовлял лестницу из тонкого нейлона, укрепленную вязальными спицами, ибо обычная веревочная лестница была слишком велика для переноса в тюрьму. Самым сложным оказалось приобретение в магазине вязальных спиц, ибо продавщица никак не могла уяснить, что это за жена у почтенного джентльмена, которой требуется такое количество спиц для вязания. И все же лестницу он изготовил, о чем и сообщил Эндрю на очередной встрече в районе стройки.

— Ходят слухи, что после побега и убийств полиция стала прослушивать эфир, — сказал Эндрю.

— Это точно? — взволновался Джон.

— Это так говорят… — неопределенно ответил Эндрю.

На очередном сеансе связи Джон был напряжен, ибо на пути встретил несколько фургонов, напоминавших по внешнему виду пеленгаторы. Он остановил машину у стены тюрьмы на Артиллери-роуд, снова купил хризантемы и немного порепетировал побег. Место не приводило Джона в восторг: время от времени проезжали полицейские машины, патрулировавшие район Вормвуд-Скраббс, они внимательно смотрели на автомобили, припаркованные около стены, кроме того, это относительно укромное место нравилось парочкам, а недалеко находился спортивный павильон.

После обмена паролями по радио Брайен приступил непосредственно к инструкциям.

— Итак, в субботу, двадцать второго, ровно в шесть пятнадцать я даю тебе сигнал. Эндрю уже должен выломать прутья, а ты, прежде чем вылезать на крышу и спускаться вниз, тоже должен дать мне сигнал. Если все в порядке, я тебе отвечу. Если нет, стой там и жди. После моего сигнала ты спускаешься во двор, но к стене не бежишь и ждешь моего сигнала. Он будет означать: «Бросаю лестницу». Дальше тебе надо прямо бежать к ней. Помни, что на стене тебя скорее всего засечет охранник. Поэтому торопись. Тебе ясно, Блатяга Чарли?

— Все ясно, Загулявший п…дюк. Прием.

— Тогда послушай, дружище, и ничего не бойся. Через несколько дней все будет, как в этой старой ирландской песне.

И Брайен запел своим мелодичным баритоном на слова ирландца Йетса: «Мечтаньями истомлен, стою я — немолодой мраморный мудрый тритон над текучей водой».

Джон, Ник и Майкл пили пиво в пабе.

— Может, захватить с собой револьвер? — спросил Джон.

— Ни в коем случае, — твердо сказал Майкл. — Мы не должны прибегать к насилию.

— Хорошенькие штучки! А если меня прихватят у стены? Или охранник начнет стрелять в Рептона?

— Нет, Джон, на это мы не пойдем. Это противоречит нашим принципам, — заметил Ник.

— Интересный принцип! Если меня поймают, то дадут пожизненный срок!

— Ты знал, на что идешь. А об оружии мы никогда не говорили. — сказал Майкл.

— Все вы англичане таковы! — беззлобно сказал Джон. — Когда вам удобно, на свет сразу появляются принципы… Но черт с вами! Да здравствует завтрашний день! Гори, бледное солнце! Виват! — и они торжественно подняли кружки.

Суббота, 22 октября. 16.30. Большинство заключенных вереницей направились в кино. В корпусе стало тихо, в самом конце вокруг телевизора сидела небольшая группа, за столиками в вестибюле здания играли в карты. Один из двух дежурных надзирателей смотрел телевизор, другой сидел за столом и читал. Глубокое волнение уже с утра охватило Рептона. Казалось, что время застыло, остановилось навсегда. Он заглянул в камеру к Де Курсину попрощаться и подарил ему на память Коран с дружеской надписью. Де Курсин был тронут, и они обнялись. Рептон прошел к телевизору, постоял там немного, затем вернулся к себе, взял полотенце и двинулся в душ, где мылся так тщательно, словно собирался на свадьбу. Затем налил кружку чая и отправился к себе. Погода еще больше испортилась, пасмурный день закончился мелким дождем, что вполне входило в его планы. Рептон медленно, словно смакуя божественный нектар, выпил жидкий чай, затем надел спортивные тапочки. Часы показывали шесть вечера. Он достал из тайника рацию, засунул ее под свитер и в последний раз осмотрел камеру, прощаясь с незатейливыми вещами, к которым привык. Затем проследовал в камеру ожидавшего его Эндрю.

Надев темные очки и приклеив усы, что соответствовало замыслу рождаемого романа, Брайен ехал сквозь моросящий дождь по уже темным улицам. На Артиллери-роуд он оказался ровно в шесть часов и спокойно припарковался недалеко от спортивного павильона.

— Все в порядке? — без всякого пароля спросил Крис по рации.

— Да.

— Можно работать с окном?

— Да.

Эндрю тут же ушел выламывать решетку.

Джон с букетом хризантем сидел в машине, ожидая Рептона, как вдруг на велосипеде появился человек в сопровождении овчарки, очевидно сторож павильона. Он проверил замки и остановился у машины Джона, внимательно ее рассматривая. Человек явно не собирался уходить, а овчарка начала бешено лаять и прыгать вокруг авто. Джону оставалось только нажать на акселератор и уехать с этого проклятого места.

— Все в порядке, — сказал Эндрю. — Решетка такая ржавая, что я выбил ее одним ударом.

Они крепко пожали друг другу руки, и Рептон двинулся в коридор, поближе к окну, где подал сигнал. Однако рация Джона не отвечала, ибо в это время, весь взмыленный, он пытался прорваться сквозь пробку и снова въехать на Артиллери-роуд. К счастью, пробку сумел разрядить полисмен. На лбу у Рептона выступил пот, он вытирал его платком, он вслушивался в шаги в коридоре и судорожно нажимал на сигнал. Рация вдруг заработала.

— Теперь я готов, начинай, — сказал Джон. Он на большой скорости въехал на Артиллери-роуд, включил дальний свет, просмотрел всю улицу и, не увидев сторожа с овчаркой, припарковался у тюремной стены.

Рептон двинулся к окну, слыша шум и гогот уже возвращавшихся из кино заключенных, протиснулся в узкую створку и спрыгнул на крышу перехода. Ветер и дождь плеснули ему в лицо. Он оказался в небольшом закутке и, прижавшись спиной к стене, внимательно оглядел двор. В свете фонаря просматривалось довольно большое пространство от корпуса до стены, капли дождя, поднимая пузыри, лупили по темным лужам, блестевшим тюремными огнями. Спустившись по водосточной трубе вниз, Крис быстро добежал до стены, встал около нее в темном месте и дал сигнал.

— Я у стены жду лестницу…

— Обожди, черт побери… у меня тут… — и Джон мощно выругался.

Оснований для этого