– Хозяин нездоров, – сказал Сэм. – Он спит, сэр, и его нельзя будить.

– Это мне решать. Где он? Наверху?

– Сэр, – сказала Кэт, бегом спускаясь по лестнице. – Позвольте мне прежде поговорить с вами.

Уильямсон хмуро на нее посмотрел:

– Кто ты?

– Джейн, сэр. Вы видели меня, когда приходили в прошлый раз.

Он осмотрел ее с ног до головы. В его взгляде не было ничего похотливого. Он мог бы с тем же успехом смотреть на столбик чисел, которые нужно сложить, или на лошадь, оценивая, справится ли она с работой.

– Разве?

– Да, сэр. В гостиной. Я упала в канаву, когда возвращалась из аптеки.

– А, вспомнил. – Теперь выражение его лица изменилось: он сравнивал ту грязную растрепанную особу со скромной, аккуратно одетой молодой женщиной, стоявшей перед ним. – Служанка.

– Да, сэр. Мистер Марвуд просил меня поговорить с вами, если вы зайдете.

Вокруг них на полу образовалась лужа. Он снял плащ и бросил его Сэму.

– О чем?

Он говорил отрывисто, но его манера неуловимо изменилась. Он скорректировал свое мнение о ней, пусть и совсем чуть-чуть. В Лондоне каких только служанок не встретишь. Некоторые из них хорошо воспитаны. Иногда мужчины нанимали своих незамужних сестер или кузин прислуживать им, часто чуть ли не за стол и кров.

– Он хотел, чтобы вы взглянули на две бумаги, сэр.

У него брови поползли вверх.

– Где они?

– В спальне, где он спит. Я вас провожу.

Сэм прочистил горло, но ничего не сказал.

– Но, прошу вас, не будите его, – продолжила она. – Он принял большую дозу лауданума. Он выходил сегодня по вашему делу, и боли усилились.

Она первой поднялась наверх, слыша за собой тяжелые шаги Уильямсона, и отвела его в комнату Марвуда. Их тени пьяно метались перед ними, отбрасываемые свечой, которую она оставила гореть на сундуке у двери.

Кэт подошла к постели и подняла свечу так, чтобы свет падал на лицо Марвуда. Он тихонько похрапывал.

Уильямсон долго смотрел на него. Кивнул в сторону парика на подставке у подножия кровати:

– Он его надевал?

– Да, сэр. Когда выходил сегодня. С париком и в шляпе ожоги практически не заметны… по крайней мере, по большей части.

Он хмыкнул:

– Это уже кое-что, полагаю. Так где эти бумаги?

Она взяла Библию с ночного столика и вынула стихотворение. Она передала листок Уильямсону, и он повернул его к свету свечи.

– Что это? Стихи? Зачем он хотел показать мне стихи?

– Он нашел их среди вещей женщины по имени Табита, которая жила в Ламбете.

– Это он сказал тебе? – В его голосе удивление боролось с гневом.

– На случай, если вы придете, а он не сможет с вами разговаривать.

– Очень хорошо. Кто эта Табита?

– Служанка госпожи Хэмпни. Но теперь она мертва.

– Как это?

– Повесилась у себя в доме. Или кто-то повесил ее.

Уильямсон уставился на листок, который держал в руке.

– Кто это написал? – спросил он недовольно. – Кто этот «Л»?

– Я не знаю. – Кэт перелистнула страницы Библии и вынула письмо, которое передал ей Хэксби. – Он просил показать вам это тоже.

Уильямсон прочитал письмо, пробормотал что-то себе под нос и прочитал его снова.

– Как я вижу, адресовано мистеру Хэксби. Знакомое имя.

– Это маркшейдер, который представляет Пултона.

– Как твой хозяин получил его?

– Не могу сказать.

Он взял стихи и сопоставил их с письмом.

– Бог свидетель, мне кажется, это одна рука. – Он снова взглянул на фигуру на кровати, все еще похрапывающую. – Я должен с ним поговорить.

– Нет, сэр.

Он уставился на нее:

– Что ты сказала?

– Прошу вас, не будите его. Ему сейчас необходим сон, как ничто другое.

Уильямсон покачал головой и подошел ближе к кровати. Положил руку на плечо Марвуда.

– Остановитесь, – сказала Кэт громче, чем намеревалась.

Он отпрянул, брови взметнулись вверх.

– Если вы его разбудите, ничего разумного от него не добьетесь. Потревожите без всякого толку.

– С чего такая уверенность?

– Я помогала ухаживать за ним эти последние несколько дней и знаю, как это бывает.

Уильямсон пожал плечами:

– Может, ты и права. – Он свернул оба листка и убрал их в карман. – Когда он проснется, скажи, что я заходил и что хочу его видеть как можно скорее. Если он не в силах прийти в Уайтхолл, пусть пришлет записку в мою контору.

Она склонила голову.

– Писать умеешь?

– Да, сэр.

– Тогда, если он не сможет прийти сам или написать мне, напишешь ты от его имени. Или, по крайней мере, напиши отчет о том, как он себя чувствует.

Он жестом велел посветить ему на лестнице.

Сэм ждал их в холле. Когда он отмыкал засов, Уильямсон обернулся к ней:

– Как ты сказала тебя зовут?

– Джейн, сэр.

– А фамилия?

– Хэксби, сэр.

– Как у маркшейдера?

– Я его кузина, сэр. Он взял меня в услужение, когда умер мой отец. Он послал меня сюда помочь выхаживать мистера Марвуда.

Уильямсон щелкнул пальцами:

– Любопытно. Они близкие друзья?

– Не могу сказать, сэр.

К ее облегчению, он не стал расспрашивать дальше. Он пожелал спокойной ночи и ушел.

– Слава Господу, – благочестиво пробормотал Сэм, запирая дверь.

Кэт поднялась наверх. На площадке у комнаты Марвуда было маленькое окно без ставен. Защищая пламя свечи ладонью, она взглянула вниз, в переулок. На углу в конце переулка горел свет. Она успела увидеть, как Уильямсон медленно направился туда. Его силуэт дрожал и расплывался из-за недостатка света и искажения стеклом.

Глава 34

– Принеси мне шкатулку, – сказала Джемайма. – Ту, что в сундуке.

Не проронив ни слова, Мэри сделала реверанс и удалилась. У сундука был ящик с ложной стенкой, за ней и хранилась шкатулка. Это была красивая вещица из черного дерева, инкрустированная серебром.

В этот час – близилась полночь – в доме стояла тишина. Другие слуги были на кухне или в постели, кроме Ричарда, который сопровождал хозяина в Уайтхолл. По крайней мере, он так сказал.

Джемайма отперла шкатулку ключом, который хранила в кармане. В нем среди всякой ерунды была связка ключей.

Мэри не нужно было говорить, чтó делать. Она взяла свечу, открыла перед хозяйкой дверь и последовала за ней вниз по лестнице, потом по коридору в кабинет. Войдя внутрь, Мэри закрыла дверь и встала к ней спиной.

– Зажги еще одну свечу, – сказала Джемайма. – Не хочу передвигаться на ощупь в полумраке. Поставь ее на стол, потом посвети мне сюда.

Джемайма заказала шкаф с головами сатиров как свадебный подарок для Филипа. Почти все дерево для инкрустаций и шпона было из