– Благодарю вас, сэр. Скажите, есть у мистера Пултона известия из Линкольна?

Хэксби покачал головой:

– Если только какое-то известие пришло несколько часов назад. Так мало времени остается – заседание Пожарного суда через два дня. Я с ужасом ожидаю новостей из Линкольна. Вдруг это плохие вести: есть новое завещание, по которому права аренды госпожи Хэмпни не достаются ее дяде.

– Прошу вас, не надо волноваться.

Она наклонилась вперед и постучала в перегородку.

– Простите меня. Я вынуждена вас оставить.

– Что? Куда ты?

Экипаж замедлил ход. Кэт достала из кармана пару шиллингов и вложила их в ладонь Хэксби. Ладонь так дрожала, что ей пришлось ее придерживать и согнуть его пальцы, чтобы монеты не выпали.

– Что еще такое? Деньги? Зачем ты даешь мне деньги?

– Это плата за проезд. Мистер Марвуд велел мне заплатить, так как не хочет, чтобы вы остались с пустыми карманами. Я скажу вознице, чтобы он отвез вас обратно на Генриетта-стрит.

Экипаж остановился. Она открыла дверцу и спрыгнула. Обернулась и увидела его сморщенное растерянное лицо.

– Я вернусь, сэр, – сказала она. – Клянусь. Все будет как прежде.

Кэт закрыла дверцу и объяснила вознице, куда ехать. Она стояла и смотрела, как экипаж, громыхая, направился по Друри-лейн. Все еще лил дождь. Дорога была заляпана грязью и конским навозом. Но экипаж недавно помыли, и желтая карета и красные колеса выделялись ярким пятном на улице. Он свернул налево на Лонг-Акр и исчез из виду.

Переулок, ведущий к Инфермари-клоуз, был унылым и скользким от дождя. Он был пуст. Если за домом Марвуда и следят, то Кэт не увидела никаких признаков этого.

Она постучала, и Сэм отворил дверь. На его поясе висел пистолет, в руке – дубина с железным наконечником. Кэт проскользнула в дом, расстегивая на ходу плащ. Он захлопнул дверь, закрутил болты и задвинул засов. Пока Сэм возился с дверью, через холл пробежала Маргарет, с красным лицом и с пивной кружкой в руке. Она бросила на Кэт взгляд, но ничего не сказала. Топоча, поднялась по лестнице.

– Ему плохо? – спросила Кэт у Сэма.

Тот обернулся к ней:

– Началось вскоре после того, как вы ушли. Он стонет, как ребенок.

– Принимал лауданум? – спросила Кэт.

– Отказывается. Упрямый, как его отец. Если бы он не был моим хозяином, я бы назвал его глупцом.

Кэт вслед за Маргарет поднялась наверх и вошла в спальню Марвуда. Он лежал в постели на правом боку. Стоны стихли, лишь иногда он похныкивал.

Маргарет выглядела постаревшей и усталой.

– Он не дает мне перевязать ожоги, – прошептала она. – Когда боль усиливается, он ведет себя словно помешанный.

– Он вообще ничего не принимал?

– Просил пива – утолить жажду, но не притронулся.

– Я побуду с ним немного.

Кэт подошла к постели. Марвуд лежал на правом боку с открытыми глазами. Выражение его лица не изменилось, когда он увидел ее. Голова была обнажена, даже повязка исчезла. Кожа синевато-серая и блестящая. Впервые она увидела, что сталось с его левым ухом: от него сохранилось только розовое бесформенное нечто, неузнаваемое и странно тревожащее.

– Я виделась с мистером Хэксби, – сказала она. Марвуд тяжело вздохнул и промолчал. Она чувствовала, что он заставляет себя сосредоточиться на том, что она говорит. – Он дал мне письмо от сэра Филипа. Куда вы положили стихи?

– В Библию. Туда. – Его голос был слабым и хриплым.

Книга лежала на ночном столике у кровати, рядом с пивом и лауданумом. Это был маленький потрепанный томик с разваливающимся переплетом. Она перелистала страницы и нашла свернутый лист бумаги.

– Положите их рядом, – сказал он. – Письмо и стихи. О Господи, сжалься надо мной! Я грешен.

– Вам нужно принять лекарство, сэр.

– Нет! – крикнул он. – Нет, нет, нет…

Она поднесла стихи к окну и положила на подоконник. Достала из кармана письмо, развернула его и положила рядом.

– Ну? – сказал он. – И что?

Письмо было короткое, деловое и явно написано в спешке. Адресовано мистеру Пултону. Письмо сообщало ему, что мистер Браунинг из Грейс-инн действует от имени сэра Филипа Лимбери в деле Драгон-Ярда и должен иметь полный доступ на участок в любое время как уполномоченный представитель фригольдера.

– Стихи написаны с тщанием и очень аккуратно, – сказала Кэт. – Письмо небрежно. Но на вид оба написаны одним человеком.

– Тогда он попался. Значит, Лимбери был любовником Селии Хэмпни. И, что еще хуже, вероятно, он убил ее и Табиту тоже. Положите обе бумаги в Библию. Я покажу их Уильямсону. Я… о Боже милосердный, останови это и…

Речь его стала несвязной и превратилась в хныканье.

Кэт взяла лауданум.

– Почему вы не хотите его принимать?

– Я стану его рабом. И видения донимают…

– Лучше так, чем стать рабом боли.

– Нет. Когда я покажу Уильямсону…

– Вы ничего ему не покажете, если не примете это.

– Не стану…

Она топнула ногой, заставляя его замолчать.

– Станете, сэр. Иначе не сможете помочь никому из нас. И в первую очередь себе.

Его лицо искривилось. Он покрылся потом.

– Я… говорю… я… не… буду.

– А я говорю, будете.

– Уйди, ведьма! – закричал он высоким срывающимся голосом. – Уйди!

– Если вы меня вынудите, – сказала она, – я позову Сэма с Маргарет, чтобы они вас держали, а я волью вам в рот лекарство. Чем больше вы будете сопротивляться, тем больше будете страдать.

На миг Марвуд затих. Она пристально смотрела на него. Он закусил губу. Выступила капля крови. Она вспомнила о собаке, которую они видели в Ламбете. Слезы наполнили его глаза и хлынули через край.

– Ей-богу, – сказал он. – Вы дьяволица. Не сомневаюсь, вы сделаете это и глазом не моргнете.

– Примите, – сказала она и взяла со столика пузырек.

В дверь постучали два раза, после того как в доме зажгли свечи. Кэт сидела наверху с Марвудом, который спал так крепко, что, казалось, никогда не проснется. Возможно, не в первый раз ловила она себя на мысли, что так было бы милосерднее. Верилось с трудом, что до пожара в Клиффордс-инн она завидовала его счастливой судьбе.

Дверь в комнату была открыта. Она слышала шаги Сэма внизу и щелканье дверного ставня, через который он мог посмотреть, кто стоит на пороге. На миг она затаила дыхание. Потом послышалось бряцание болтов и лязг сдвигаемого засова.

Она взяла свечу и вышла на площадку. Темное пространство внизу заполнилось сердитым голосом Уильямсона, который требовал проводить его к Марвуду. Она обернулась и посмотрела на человека, лежавшего в постели. Его дыхание было ровным, и он был недосягаем