Дорин принесла ему к чаю тарелку с печеньем, и он окунул одно в чашку, а потом целиком засунул себе в рот.

– А где была другая камера? – Иногда Вере казалось, что с Чарли можно общаться, только проявляя максимум терпения.

– Была только одна, но машина появилась на ней дважды.

Второе печенье раскрошилось и упало в чай прежде, чем он успел его съесть. Он выругался и выловил его ложкой.

– Объясни-ка мне, Чарли. Простыми словами. Я немного отупела от сидения тут весь день.

– Вчера в девять утра машина ехала на восток.

– Значит, в сторону Ньюкасла.

– Да, но если бы она ехала в Ньюкасл, разве она не срезала бы по трассе А69 и потом на двухполосную?

– Я не знаю, Чарли, может, она хотела полюбоваться видами! – Хотела бы? Вера задумалась. Если Конни была напугана и знала, куда движется, разве она бы не выбрала самый короткий путь?

Чарли проигнорировал ее и продолжал:

– Потом через час двадцать она едет обратно на запад мимо той же камеры.

– Так куда она направлялась? – спросила Вера саму себя. – Точно не в Ньюкасл. Ей не хватило бы времени доехать туда и обратно и уж тем более сделать то, зачем она туда собралась. Если только она не хотела оставить дочь в безопасном месте. Но тогда она отвезла бы ее к отцу, а он сказал, что она не звонила, а ему незачем лгать. Может, в Хексем? Закупиться едой, если она собиралась залечь на дно. У меня была одна идея, но, похоже, я все поняла неправильно.

– Если она продолжила ехать на запад, то доехала до Карлайла, – сказал Чарли. – А дальше – Шотландия или северо-запад Англии.

– Слушай, мне не нужны уроки географии!

«И мне не нужно напоминать, что искать кого-то в тех краях – все равно что искать иголку в стоге сена».

Какое-то время они сидели в тишине. Дорин подбросила полено в огонь. Скорее всего, дерево было сырым, потому что камин зашипел и из полена потекла жидкость.

– Холли сказала, что мы сегодня можем закончить пораньше.

Чарли посмотрел на нее с надеждой, почти умоляя. Он напомнил ей такую большую мягкую собаку с отвисшей челюстью, каких она ненавидела и каких ей всегда хотелось пнуть под столом, пока хозяин не видит. Которые пускают слюни.

– Но не ты, красавчик. – Она широко ему улыбнулась. – Ты должен найти ту машину. И я знаю, что ты не из тех, кто бросает работу на полпути.

На улице было темно, и, видимо, пошел дождь, – фонари светили сквозь туман, но звуки капель не раздавались. Если в отеле и остались гости, то они, видимо, сидели по номерам. Машины не подъезжали. Она смотрела, как уезжает Чарли. Надо было вести себя с ним добрее. Зря она на него набросилась. Но он был лучший из команды в таких заданиях, и она ему об этом сказала. Он пожал плечами в запятнанном дождевике и ушел.

Вера крикнула Дорин принести ей миску с чипсами и бургер, если смогут приготовить. Когда еду подали, она сидела с закрытыми глазами, погруженная в мысли. Не расслабившись, а напряженно соображая. Мысли скакали в голове, бессвязные картинки сталкивались, соединялись и почти что обретали смысл. Она ела слишком быстро, чтобы не потерять ход мыслей, и в итоге получила несварение, от которого мучилась всю ночь.

Потом она позвонила в тюрьму Дарема.

– Да, я знаю, который час. Но это срочно. Мне нужно передать сообщение Мэтти Джонс. А вообще, лучше дайте мне поговорить с ней.

Но директор не пошел навстречу. Его вызвали в выходной. В одном крыле произошло самоубийство, за которым последовали беспорядки. Им пришлось закрыть всех раньше в надежде, что так они быстрее успокоятся. Он не хотел рисковать безопасностью офицеров и заключенных ради прихоти полицейской. Вера надавила, но безуспешно.

– Нет ничего, что не могло бы подождать до утра, – высокомерно и бескомпромиссно сказал он.

Как только она положила трубку, позвонил Эшворт. Ханна Листер вернулась домой. Он не знает, где она была, но видел, как она приехала. Саймон тоже был с ней. Он спросил, хочет ли Вера поговорить с ней.

– Нет, – сказала она. – Пусть лучше все будет как есть. Сегодня.

Она встала в последний раз и задержалась у огня. Был соблазн остаться, свернуться в большом кресле и проспать тут ночь. Но она вышла на улицу, в мягкую темноту, направляясь домой.

На полпути ее вдруг озарило, как в комиксах, которые она читала в детстве, когда у персонажа над головой загорается лампа. В комиксах, которые Гектор покупал ей, потому что тоже любил их читать. Она круто развернулась и поехала назад на юго-восток, к побережью.

Тайнмут был укрыт туманом, и она оказалась в городе внезапно. Фонари на широкой главной улице едва освещали дорогу, и она с трудом припарковалась. На улице пахло солью и водорослями. Звучала береговая сирена, как в тот первый раз, когда они пришли допросить Моргана.

В его квартире свет не горел. Она посмотрела на часы. Слишком рано для молодой пары, чтобы ложиться спать. Она позвонила и постучала. Ответа не было. Кто-то появился в тумане на другом конце улицы. Высокий, как Морган, и в длинном пальто, в узкой шапке, так что издалека казалось, что он лысый. Но это был не Морган, она убедилась в этом, когда человек подошел ближе. Человек моложе, студент.

Она не хотела сдаваться и пошла по деревне, проверяя каждый бар и ресторан в поисках Моргана и его женщины. Она понимала, что выглядит безумно. В ней росло отчаяние. Она просто хотела получить подтверждение, чтобы Морган покопался в памяти, вспомнил свои разговоры с Мэтти Джонс и Дэнни Шоу. Пара слов, которые могли бы пролить свет на всю эту драму. Но их нигде не было видно, и наконец, снова позвонив в дверь квартиры, она вернулась к машине. Когда она приехала домой, уже пробило полночь.