Шрифт:
Закладка:
Нет, Мэгги не обязательно обо всем этом знать, в ее жизни сейчас и без того хватает страданий.
– Джек, прошу тебя, вернись ко мне, – шепчет Мэгги, не выпуская руку мужа.
Этот мужчина предал ее. Позволил себе увлечься молодой студенткой. Его мимолетная любовная связь принесла столько боли. Пролилась кровь.
– Если он очнется, что будет тогда? – спрашивает Фрэнки.
– А вы бы его простили? Если бы это был ваш муж?
– Тут не мне решать. Это должно быть ваше решение.
Мэгги смотрит на Джека и с нежностью гладит его по волосам.
– После двенадцати лет брака бывает сложно вспомнить, почему ты вообще влюбилась. И почему влюбилась именно в него, а не в кого-то другого. И на какое-то время я, наверное, об этом забыла. И Джек тоже забыл. Но прошлой ночью, когда он лежал там на полу, когда он истекал кровью и я думала, что он сейчас умрет у меня на руках… – Мэгги посмотрела Фрэнки в глаза. – Я вспомнила, за что я его полюбила. Не знаю, хватит ли этого, чтобы простить его, но я правда помню.
В бокс входит медсестра.
– Простите, детектив, не могли бы вы выйти на минуту, я должна проверить показания о состоянии пациента.
– Да, конечно, я как раз собиралась уходить. – Фрэнки встает и обращается к Мэгги: – Позаботьтесь о себе, доктор Дориан. Езжайте домой и постарайтесь хоть немного отдохнуть.
– Обязательно постараюсь.
Но когда Фрэнки выходит из бокса и оглядывается назад, она видит, что Мэгги так и сидит у кровати мужа, гладит его по волосам и ждет, когда он очнется.
Фрэнки едет домой по пустынным улицам. От усталости все немного плывет перед глазами. До весны рукой подать, но эта ночь ясная и холодная, как будто зима передумала сдавать свои позиции. Фрэнки устала от холода, ей до смерти надоело ходить в пуховике, и кутаться в шарфы, и дрожать от холода на местах преступлений тоже надоело.
Скоро отпуск. Две благословенных недели, когда она сможет лежать где-нибудь на пляже и потягивать «Пино колада». Вот только Фрэнки слишком хорошо себя знает. Никакого пляжа с «Пино колада» не будет, она наверняка проведет отпуск дома вместе со своими двойняшками.
Фрэнки заходит в квартиру и видит в шкафу куртки дочерей. Она счастлива, что в эту ночь ее семье точно ничто не угрожает. Но на всякий случай все-таки приоткрывает дверь в комнату двойняшек и подглядывает в щелку. Они там. Крепко спят. Их кровати стоят у противоположных стен, но они лежат так, чтобы быть лицом друг к другу – Гэбби на левом боку, а Сибил на правом. Сестры словно готовы обнять друг друга, как в те времена, когда делили на двоих ее живот.
Фрэнки счастлива, что у ее двойняшек сохранилась эта крепкая связь. Браки, бывает, распадаются, мужья, бывает, разочаровывают, но ее девочки всегда смогут положиться друг на друга.
Прикрыв дверь в комнату дочерей, Фрэнки идет в кухню. Она устала как собака и совершенно опустошена, но знает, что все равно не сможет заснуть. Пока нет. После всех сегодняшних событий ей надо посидеть в тишине и перевести дух.
Она достает из буфета бутылку скотча и по привычке проверяет, совпадает ли уровень виски с тонкой черной точкой, которую она в прошлый раз поставила маркером на этикетке. Все в порядке. Да, мама даже на расстоянии приглядывает за своими двойняшками.
Фрэнки наливает себе щедрую порцию виски. Пьет и думает о Тэрин Мур и Чарли Лукасе, о Джеке и Мэгги Дориан.
Но о Мэгги она думает больше, чем обо всех других, вместе взятых. У этой женщины было все, и она в одночасье всего лишилась. Такова природа трагедии – ты идешь по жизни и совершенно ее не ценишь, пока не наступает момент, когда все меняет просто стук в дверь. На пороге стоит офицер полиции. Он сообщает тебе, что твой муж найден мертвым на лестничной клетке какого-то дома, где он в тот день вообще не мог быть.
И тебе кажется, что наступил конец света.
Ты хоронишь его тело. Пытаешься по кусочкам собрать свою разрушенную жизнь. Берешь волю в кулак и идешь дальше.
Это то, что предстоит Мэгги Дориан, вне зависимости от того, умрет ее муж или выживет.
Фрэнки подходит к раковине, чтобы ополоснуть стакан, и, пока стоит там, массируя одной рукой затекшую шею, слышит, как звонит ее сотовый.
О нет.
Фрэнки достает телефон из сумки и собирается с духом.
Смотрит на входящий номер.
Звонят из Эм-Джи.
Два года спустя.
Два гранитных надгробья. Возле каждого свой горшочек с геранью. Ярко-красные цветочки – настоящее искушение для любого малыша, и семимесячный Николас Чарльз Дориан не исключение. Он, как самая быстрая в мире черепашка, ползет по траве на четвереньках к ближайшему горшочку. Еще немного, и малыш сожмет в пухлом кулачке красный цветок, но Мэгги подхватывает сына на руки, и тот начинает хныкать.
– О, мой сладкий, не расстраивайся, смотри, что у нас для тебя есть. Хочешь поиграть с пони? Смотри, какая красивая!
Мэгги предлагает сыну плюшевую игрушку, он берет ее и тут же бросает на землю.
– Пони явно проигрывает герани, – замечает Фрэнки.
Мэгги смеется:
– Да уж, они всегда хотят то, чего нельзя.
– Дай-ка мне его. Прогуляюсь с ним к пруду.
Фрэнки берет малыша на руки и относит его к пруду с утками.
Теплый июньский день. Фрэнки впервые на кладбище Маунт-Оберн, здесь так красиво, что она буквально душой отдыхает. На другом берегу пруда – ротонда в неоклассическом стиле, место упокоения Мэри Бэйкер Эдди[24]. В кронах деревьев чирикают воробьи, небо ярко-голубое, в серпе старой луны уже примостилась чуть видная новая.
От Ники пахнет детским шампунем.
Фрэнки захлестывает поток воспоминаний.
Двойняшки плещутся в пластиковой ванне. Отбиваются пухлыми ножками, пока она меняет им памперсы.
Эти бессонные ночи отбирали последние силы и дарили новые. Фрэнки скучает по тем временам. Особенно сейчас, когда ее двойняшки уехали в колледж.
Как же хорошо снова держать на руках крохотного ребенка и прижиматься щекой к его пушистой головке.
Прогулка к пруду срабатывает. Ники забывает о соблазнительных горшочках с геранью, теперь все его внимание переключилось на медленно плавающих по воде уток.
– Это утки. – Фрэнки показывает на крякв. – Они крякают – кря-кря-кря. Можешь так?
Но Ники только радостно попискивает.
Фрэнки пытается вспомнить, когда ее двойняшки начали говорить. В год? Или когда были постарше? Как же давно это было.
