Шрифт:
Закладка:
Ачиллеус со своим отрядом выехал рано, солнце еще не вышло над вершиной соседней горы. Миссия его была проста, как три лепты — крестьяне одного из сел герцогства пару дней назад едва было не затеяли бунт, узнав, что осенние недоимки не отложены на год, как ранее, а только до весеннего урожая овощей. Ну да, с весенним урожаем им не повезло, но это не повод громко роптать на свою судьбу, да еще на виду у герцога, а тем более устраивать бунт. Вот и наказали их, как положено в таких случаях. Теперь же следует окончательно проучить деревню, взяв осеннюю недоимку без всякой жалости, солдаты же разберутся с особо недовольными по-свойски.
Улыбнувшись своим мыслям, он пришпорил коня, поторопившись навстречу одинокому возку, еле ползущему навстречу. Надо будет спросить, откуда его обладатели. К удивлению, возком управляла молодая женщина, никого больше в телеге не Ачиллеус не наблюдал. Вот так удача! Давненько он не наслаждался молодым телом, все дела да заботы, а тут спелая дуреха, решившая в одиночку добраться до соседнего селения, сама идет в его руки. Сборщик налогов, он же старший отряда в отличие от недомерка из военных, командовавшего подскакав к телеге уже без спешки, перешел на шаг и с любопытством оглядел будущую жертву. Да будут благословенны боги, приготовившие ему такую награду! Девица, хоть и худовата на его взгляд, но в остальном почти безупречна. Черные, как смоль, волосы, подлиннее бы только, прическа, как у юнца, чувственные губы, а персики-то какие на груди вздымаются! Догадывается, наверно, о своей дальнейшей судьбе…
Ачиллеус прошел взглядом по дороге. Пуста на его счастье, кроме этой девки да его приближающегося отряда ни единой души. Осталось обвинить в чем-нибудь красотку, да хорошенько припугнуть, чтоб не рыпалась понапрасну. А потом… Он от предвкушения облизнул губы и строго поглядел на девку.
— Чего вылупился, дядя? — спросила та, ничуть не испугавшись нависшего над ней всадника.
Это было так неслыханно дерзко, что у Ачиллеуса на миг перехватило дыхание. «Впрочем, это к лучшему, не надо искать повод, чтоб завалить мелкую мерзавку на телегу», мелькнула мысль.
— Ты как разговариваешь с господином, рабыня! — воскликнул он и достал из голенища сапог кнут, заботливо припасенный для таких случаев.
— Господина не вижу, вижу старого облысевшего похотливого козла!
Задохнувшись от ярости, Ачиллеус щелкнул своим коронным ударом кнута. К его удивлению, визг боли, после которого следовали мольбы о прощении, не раздался, а девица оказалась невредимой на краю телеги.
— Промазал! — весело сообщила она. — Теперь моя очередь!
Последовало неуловимое движение рукой и вдруг сборщик налогов ощутил в районе груди адскую, все поглощающую боль. Он недоуменно поглядел на собственное тело и, к своему ужасу, обнаружил торчащую в нем рукоять кинжала. Руки внезапно ослабели, Ачиллеус отпустил поводья и стал заваливаться набок. Он уже не видел, как девица спрыгнула с телеги и, не мешкая, бросилась в худосочный кустарник, росший невдалеке. И вовремя, потому что бросившегося за беглянкой отряд в кустах ждал горячий прием и через несколько минут только потерявшие седоков лошади напоминали о некогда грозной, хоть и небольшой, воинской единице, наводящей одним своим появлением ужас у местного населения.
Староста деревни очередной раз с негодованием осмотрел толпу перед воротами амбара, в которые вместо подвод с данью ломились разъяренные крестьяне и снова пересчитал зачинщиков бунта, яростно размахивающих руками и вопящих о несправедливости. «Скоро наступит ваша справедливость, гонец давно прибыл в замок герцога, по всем расчетам в течении часа прибудет отряд, коль они рано утром выехали, и восстановит порядок»: неприязненно подумал он, мысленно отмечая, кого из бунтовщиков хватать первыми, а про кого на первых порах промолчать — рабочая сила деревне все-таки нужна, да и от оброка никто отказываться не собирается. Где его брать, он особо не задумывался, в крайнем случае часть жителей в рабство пойдет, зато от него отстанут. Вот не везет, прошлогодний урожай не удался и нынешней весной все засуха испортила. Теперь думай, как выпутываться из ситуации.
— Эй! Видно кого-нибудь из военных? — крикнул он дозорному, сидевшему на крыше. — А то, неровен час, скоро ворота снесут, кто их восстанавливать будет?
— Вроде небольшой отряд мелькнул на пригорке с той стороны — донеслось с крыши. — Ближе подъедут, станет видно.
— Это хорошо — обрадовался староста, вздыхая от облегчения. Если бы негодяи сломали ворота и вломились в амбар, все бы предстало гораздо хуже. Хотя в нем уже крысы жрут друг-дружку с голоду, сам факт проникновения внутрь перед мытарями выглядел бы ужасно.
Староста аж поежился, спиной вспоминая события трехлетней давности. В деревне тогда произошел пожар и часть продуктов для герцога безнадежно испортилась. Хорошо, дело обошлось штрафом и ударами тупых концов копий, хотя кто-то и предлагал выбор между мечом и веревкой. Теперь вот это на его многострадальную голову… Надо бы, когда отряд уже приблизится, гневно обрушиться на безрассудную толпу, не жалея голоса — пусть увидят, как он защищает хозяйское добро. Подумав об этом, он живо велел принести ему хмельного, чтоб голос помощнее звучал, а сам взобрался на дозорную вышку перед воротами, приготовившись начать обличать бунтовщиков, едва военные покажутся в конце их единственной улицы.
Едут! — заорали наконец с крыши и староста, отхлебнув порядочный глоток из кружки, приготовился к выступлению.
Действительно, через несколько минут в конце улицы показались конные и он принялся из всех своих сил орать на собравшуюся перед воротами толпу. Растерянные крики внизу, там тоже заметили вооруженных всадников, подтвердили его догадку. Толпа начала было разбегаться, и староста набрал побольше воздуха, чтоб с новой силой обрушиться на бунтовщиков, но что-то его остановило. У прибывшего отряда не было знаков отличий принадлежности к войску герцога! Обычно впереди ехал командир в бронзовом шлеме с перьями по последней моде, за ним мытари в серых плащах и обязательно воин с гербом герцогства, повелитель их земель любил повыпендриваться, подчеркивая свою власть. У этого же отряда первым ехал всадник, хоть и в плаще, но без головного убора и знаков различий. За ним сразу, чуть правее на вороной лошади, хромавшею на одно копыто, показался черноволосый воин, настороженно вертящий головой во все стороны, и этот тоже был без шлема. Конные же, шедшие следом, ввергли старосту в полное недоумение, ведь среди
