В 1972 году Мамонта поймали на краже, дали восемь лет, с учетом прошлых заслуг признали особо опасным рецидивистом. Алексей добросовестно слал ему посылки, но на свидание ни разу не приехал. Да его бы и не пустили — по документам они никакими родственниками не были. Ему, вообще-то, было не до того: они в аэропорту наконец развернулись с хищениями. Да еще он нашел девчонку, красивую и покорную, готовую на все, стал жить с ней. Его преступная деятельность продолжалась четыре года, Ольга все знала, но ее устраивало, что ее Леша то шикарный мех кидал ей на плечи, то дефицитные импортные туфли приносил, как раз ее размера, то баночку икры или коробку конфет. Все это было недоступно прочим людям, и она начинала чувствовать себя избранной. И прощала ему даже вспыльчивый нрав и рукоприкладство. И то, что он терпеть не мог животных, вешал кошек на деревьях и пинал старух, болтавшихся по двору общежития.

В 1975 году у нее родился сын, Олежка, но Николаев так и не отвел ее в ЗАГС. Ей пришлось, глотая слезы унижения, записать сына на свою фамилию. И практически сразу — в начале 1976 года — она осталась одна, с новорожденным ребенком на руках: члены преступной группы, лишившись пригляда опытного Мамонта, оборзели, прокололись, пожадничав, и всех замели. Ольгу выставили из семейного общежития прямо в день ареста Алексея. Еще хорошо, что ее пустила жить к себе в «хрущевку» ее старенькая бабушка.

Николаеву дали четыре года. Он вернулся из мест лишения свободы досрочно, не досидев полутора лет. Характер его, и до того несладкий, теперь стал просто невыносимым. Но при всем этом он мог, если хотел, производить впечатление воспитанного и мягкого человека. Вернулся он как раз к смерти Ольгиной бабушки, которая перед этим только успела прописать Ольгу вместе с ребенком. В восьмидесятом году у них родился второй сын. Поскольку всю беременность Ольга ходила с синяками и неоднократно проводила холодные ночи, притулившись на чердачной площадке в одном халатике на голое тело, стоило чем-то прогневать сожителя, — врачи прогнозировали ребенку проблемы с развитием.

Все эти и последующие события мы восстановили частично со слов Мамонта, частично — из показаний и записей старого участкового, которого Синцов разыскал на пенсии. Тот прекрасно помнил Механа и его несчастную семью: сколько раз сердобольные соседи ему жаловались на скандалиста, и он приходил водворять Ольгу на ее собственную жилплощадь. Но потом плюнул и перестал: Ольга ни разу не написала заявление на мужа, который вообще присутствовал там на птичьих правах; ранее судимый, в канун Олимпиады, он тут же вылетел бы из города на сто первый километр, появись у участкового на столе хоть одна бумажка с кляузой. Соседи тоже отказывались оставлять письменные свидетельства своего негодования, откровенно боялись «тюремщика».

В восьмидесятом году освободился и Мамонт, не поехал в Новгород, куда получил направление, а явился в Питер и снял комнату неподалеку от места, где жил Алексей с Ольгой и детьми. Старого зэка обуревала жажда деятельности. Он сам не был желанным гостем у Алексея, Ольга его на дух не переносила, поэтому чаще они встречались у него, а не у Алексея дома. Идя к нему, Алексей брал с собой старшего сына, Олежку, и мальчик прикипел к деду.

Потом, анализируя собранные материалы, мы решили, что именно мальчик навел Мамонта на новый план, циничный и жестокий. Теперь Мамонт предложил Алексею брать квартиры. Но как! Выслеживать детей, проникать в квартиры, забирать золото и деньги, то есть то, что не имеет каких-то индивидуальных признаков, и, будучи изъято, не станет указывать на место, откуда похищено. Не понаслышке знакомый с методами оперативной работы — испытав их на себе, Мамонт наверняка, не без оснований, полагал, что искать будут в первую очередь ранее судимых за аналогичные преступления, но собирался сбить с толку сыщиков, дезориентировав их ложной целью проникновения в квартиры. Он предложил Алексею, войдя в квартиру, связывать девочку, завязывать ей глаза и совершать сексуальное преступление, не давая ей понять, что в это время в квартире орудует кто-то еще, собирая деньги и драгоценности. Сыщики, рассчитывал он и не ошибся, будут искать в первую очередь среди тех, кто ранее судим за изнасилование.

Они до мелочей продумали план, задействовав и маленького Олежку. Мамонт выслеживал хорошо одетых девочек, провожал их до квартиры, убеждался, что днем взрослые отсутствуют, и на сцене появлялся Алексей. Вместе с сыном он подходил к дому, ребенка оставлял на лавочке у дома или в парадной на подоконнике, сам заходил в квартиру, ища мифических Николаевых. Нападал на девочку, связывал, завязывал ей глаза, дальше все по плану. Открыв дверь, он впускал Мамонта, который умело обчищал жилище, и они уходили. Один только раз Мамонт, не удержавшись, прихватил диковинную игрушку — пластмассовый автомат, в стволе которого огонечки бегали, имитируя вспышки выстрелов, и отдал Олежке, чтобы вознаградить того за терпеливое ожидание.

Вот эта игрушка и привела их к краху. Но Мамонт, как всегда, выскочил.

Мы с Андреем съездили к отставному оперу Мальцеву. Оказалось, что мы с ним действительно знакомы, он меня помнил еще совсем юным следователем и даже сделал комплимент, сказав, что во время совместного выезда по дежурству я произвела на него хорошее впечатление. Я в упор не представляла, о чем речь, чем я так ему приглянулась в те далекие годы, но было приятно.

Он нам страшно обрадовался, засуетился, в мгновение ока наметал на стол все, что было в холодильнике. Понятно, что из всего многообразия спиртных напитков, придуманных человечеством, у старого опера дома могла иметься только водка. Пришлось мне тоже пить водку, содрогаясь от отвращения. Но зато Дед Мальцев пролил нам свет на то, как случилось, что он стал проверять Механа на причастность к серии разбоев с половым уклоном.

Мы правильно думали, что работа велась в первую очередь в отношении ранее судимых по «половым» статьям, никто и не думал проверять тех, кто засветился на корыстных преступлениях. Но вмешалась судьба.

Придя домой с игрушкой, Олежка так и не выпустил ее из рук, и мать, естественно, поинтересовалась, откуда такая дорогая и редкая вещь. Маленький дурачок, забыв про запрет отца, все выложил как на духу. Рассказал, что они с папой и дедом Мамонтом ходят куда-то в квартиры, он ждет, а потом взрослые приходят, делят