делать, тут целая наука, и правильный подход нужен. Ибо взятка – это вещь благая как для взяткобрателя (как раньше говорили – для взяточника), так и для тебя.

В сущности, она вредна лишь для государства. Именно поэтому, кстати, правоохранительные органы часто жалуются на то, что мало кто сознается в том, что у него вымогают взятку. Да ее и не вымогает никто, она сама по себе возникает. Вот остановил тебя гаишник за нарушение ПДД. Скажем, попытался ты пробку объехать по выделенке. Ты нарушил закон и должен за это ответить. Тебе светит штраф до трех тысяч рублей. Но ты договариваешься с гибэдэдэшником на тысячу. Все довольны: ты доволен, что дешево отделался, постовой – что заработал штуку и зло в твоем лице наказано. В проигрыше только государство.

– Вы хотели меня видеть? – вместо «здрасти» сказал следак.

Следователь совершенно не был похож на следователя. Молодой парень, пришедший ко мне на допрос, был похож на бойца спецназа, коих я повидал немало на своем веку. На виске у моего собеседника был тонкий шрам, весьма похожий на след от осколка В О Га. Глаза были холодные и бесчувственные – такие, как у человека, привыкшего убивать. Я часто видел такие глаза в зеркале, когда сам смотрел в него.

– Да, хотел, – начал я. – Хотел вам предложить взаимовыгодную сделку. Вы поможете нам, мы поможем вам. А когда все сложится удачно, то вы станете богаче на… Есть у вас листок бумаги и ручка?

– Пожалуйста, – протянул следователь лист бумаги и ручку.

– Станете богаче вот на эту сумму.

На листке я написал число – 10 000 000.

Следак посмотрел на меня, потом на цифры на листике, потом опять на меня. Задумался на долгое время, рассматривая свои руки, а потом произнес:

– Скромно. Если на всех делить, то мне ничего не останется.

– Вы не поняли. Эту сумму получите лично вы за содействие, так сказать, и лоббирование наших интересов. А сколько надо вашему начальству, пусть оно само решит, я же не знаю их аппетитов и запросов. Также начальству мы можем предложить свои услуги как лучшего штурмового подразделения, которое они когда-либо могли видеть. Мы возьмем любой вражеский опорный пункт, на который нам укажут. Любой! Для общественности все будет выглядеть так, что мы кровью искупили свою вину. Всем хорошо: вам и начальству – деньги, народу – красивую сказку про то, как бойцы «Десятки» искупили свою вину кровью.

– Ну допустим, – на секунду задумался следак, выслушав мои слова. – А вытянете ли вы вот такую сумму? На меньшее, боюсь, мое начальство не согласится, уж больно у вас случай нетипичный.

На листике появилась цифра в пятьдесят миллионов.

Пятьдесят лямов плюс еще десять – итого шестьдесят миллионов рублей. За свободу сорока бойцов, чтобы они могли дальше спокойно воевать и отдавать свои жизни за Родину? Вроде немного. Вытянем. Если продать мою квартиру в центре столицы, оставшуюся от родителей, то вполне хватит.

– Вытянем, – спокойно ответил я. – Но расчет после дела, чтобы выглядело не как взятка, а как благодарность.

– Так легко согласились, значит, можно было больше просить? – улыбнулся следак.

– Если все пройдет успешно, то я еще накину, – кивнул я. – Лично для вас.

– Ладно, вы пока посидите здесь, можете покурить, – на стол легла пачка сигарет и дешевая китайская зажигалка, – а я пойду посовещаюсь с вышестоящим начальством.

Следователя не было долго, наверное, больше часа. Я спокойно ждал возвращения следака, прикидывая, как может повернуться разговор дальше. Вариантов множество. Например, меня могут из этой камеры переместить в пыточную, где подвергнут пыткам, после которых я сам перепишу свою квартиру на указанное лицо. Могут просто послать куда подальше, а могут согласиться на мои условия и заключить сделку. Вариантов развития событий множество.

Но сколько бы я ни прикидывал в уме, что может быть дальше, я ошибся. Через час томительного ожидания в камеру зашел не давнишний следователь со шрамом на виске, а тот, кого я здесь совершенно не ожидал увидеть. В камеру вошел Костя-особист. Тот самый человек, который несколько лет назад отправил в тыл врага сотню добровольцев под командованием Стаса Крылова с позывным Псих.

– Валерий, – протянул мне руку Костя, – рад тебя видеть.

– И я вас, товарищ капитан, – ответил я на рукопожатие.

Костя улыбнулся на обращение к нему «капитан», так что я сразу понял, что никакой он не капитан. Но я помнил его старое звание, поэтому и обратился к нему так. Сейчас на Константине не было никаких знаков различия. Простенькая военная форма расцветки «мох», на правом плече шеврон «Груз 200 мы вместе», на груди шильдик с группой крови. На кепке шеврон с Z и триколором. Шеврона с позывным, как и погон с чином не было. Обычный военный в зоне боевых действий, коих тут видимо-невидимо.

Костя-особист положил на стол непривычно толстый мобильный телефон с подключенным к нему внешним аккумулятором. «Постановщик помех», – догадался я. Значит, сейчас начнется серьезный разговор.

– Я вашего звания не знаю, помню, что вас называли «капитан Костя-особист», – пожал я плечами, – вот и обратился к вам «товарищ капитан».

– Так и называй. Если по-морскому, то мое звание вполне себе капитан первого ранга, так что можно «товарищ капитан».

– Хорошо, – кивнул я. – Товарищ капитан, у нас проблемы, которые можете решить только вы, – начал я свой рассказ.

Я рассказал все, что происходило с моим батальном за последнее время. Доложил подробно и четко, начиная с обороны Токмака: как нас не поддерживали огнем артиллеристы, как не хватало снарядов, как мы героически сражались, потеряв девяносто процентов личного состава погибшими и ранеными, но свои позиции не оставляли. Закончил рассказ уже тем, как мы очутились в заключении по ложному обвинению.

– Ну а далыпе-то что? – спросил особист. – Ты же должен мне взятку предлагать. Историю вашего десятого ОДШБ я и так знаю.

От этих слов Кости я опешил и впал в ступор. Черт! Как же я сам не догадался? Он же сюда пришел после моего разговора со следаком. Получается, Костя-особист и есть то самое начальство, которому, может, и пятидесяти миллионов рублей в качестве взятки будет мало. Вот черт! Я так надеялся, что когда выйду на Костю, то он решит все проблемы нашей «Десятки». Все эти танцы с взятием любого, на который укажут, опорного пункта ВСУ и взятками были лишь прикрытием и отвлечением внимания, чтобы, так сказать, вырваться на оперативный простор, добраться до интернета и связаться с волонтерами, представителями СМИ и старыми, довоенными связями моей семьи, выйти на Костю-особиста.