Сейчас в Сенате заседает партия «голштинцев», победившая в прошлых выборах «совершенно честным путём». На самом деле там имел место огромнейший подлог в виде предвыборной кампании «голштинцев», которую полностью профинансировал король. У остальных партий просто не было шансов занять какие-либо должности…

Сенат в настоящий момент всецело занят разработкой Конституции Швеции, непонятного для общественности явления. Ломоносов прекрасно понял всю революционность Конституции, но о своих выводах помалкивал.

В Конституции закреплялись права и свободы всех граждан Швеции, их обязанности, государственным языком устанавливался классический латинский и устанавливалась всеобщая воинская обязанность, введение которой предполагалось в 1760 году. И это только уже фактически законченные статьи Конституции, а ведь есть ещё сотни, записанные Его Величеством в наставлениях, которые сейчас и разбирает Сенат.

Одновременно в Шлезвиге разрабатывается своя Конституция, также на основе наставлений Его Величества.

Ломоносов предполагал, что когда Карл Петер I станет Императором Всероссийским, Российская империя тоже получит свою Конституцию.

А вообще, Михаил Васильевич поражался элегантности решения короля: он даровал Конституцию, которая законодательно наделяла граждан правами, но также требовал кое-что взамен. Отказаться от таких прав просто невозможно, ведь они — конец архаическому сословному обществу, поэтому обязанности «проглотятся» народом без каких-либо сложностей.

Всеобщая воинская обязанность — это поначалу непонятно и страшно. Но в пояснениях к Конституции есть сноска, что вербовка в легион будет осуществляться на конкурсной основе, поэтому попасть туда сможет далеко не каждый. Срок службы в легионе устанавливался десятилетним, после чего он волен заниматься всем, что не запрещено законом.

Конституция очень прогрессивна по нынешним временам и Михаил Васильевич, как истинный патриот, хотел бы чего-то подобного и для России.

Но при Елизавете Петровне ничего подобного невозможно, поэтому остаётся лишь ждать.

Мысль крамольная, за такое могут осудить и повесить, но Ломоносов время от времени невольно возвращался к ней.

— Я могу идти? — спросил Юхан Валлериус.

— Да, — кивнул Ломоносов, отвлекаясь от мыслей. — У вас есть две недели, чтобы тщательно изучить документацию, а затем настанет время приступать к работе. Перепись населения будет проводиться за год до выборов в Сенат, поэтому вам пока что придётся работать с данными, собранными Комитетом статистики курфюршества Шлезвиг. Не переживайте сильно, вы справитесь.

//Баварское курфюршество, г. Мюнхен, 24 августа 1743 года//

Таргус был доволен началом кампании.

Битва под Блатной принесла не только победу, но и ценных пленников: кайзер Карл VII Альбрехт не сумел сбежать и попал в руки легионеров, а в руки русских попали приснопамятный Мориц Саксонский и Луи Франсуа де Бурбон, принц де Конти.

Последний приходился крёстным сыном Людовику XV, а также являлся одним из ценнейших его полководцев.

Также поражение франко-баварской армии послужило причиной смерти кардинала де Флёри, который последние полгода буквально дышал на ладан, но при этом как-то умудрялся держать руку на пульсе государства.

Ужасный разгром послужил последней соломинкой и кардинал умер. Весть о его кончине разнеслась по всей Европе, кого-то порадовала, а кого-то опечалила. Серый кардинал окончательно ушёл в тень, оставив державу королю, неспособному уследить даже за собственной задницей.

Таргуса смерть кардинала порадовала, так как организация франкского государственного управления будет неизбежно снижена, а это можно использовать для того, чтобы скинуть это недостойное государство с его текущих позиций.

В Северной Америке всё тоже идёт хорошо: легионы-экстраординарии заняли позиции и в течение следующих пары лет поставят окончательную точку на североамериканских колониальных амбициях англичан, а затем и франков.

Англичане не собирались пускать ситуацию на самотёк, корабли под шлезвигским флагом захватывают и топят, но это никак не влияет на ситуацию в целом. Северная Америка для них фактически потеряна, так как они не могут обеспечить там эквивалентное военное присутствие.

И историки будущего согласятся с Таргусом в определении момента, когда что-либо предпринимать стало слишком поздно: когда англичане побоялись связываться с сотнями кораблей голландской Ост-Индской компании, занимавшимися перевозкой легионов-экстраординариев в колонии.

Сумей они тогда предпринять решительные действия, потопи они всю эту флотилию — вот тогда-то и можно было бы поговорить о сохранении Тринадцати колоний, но не теперь.

Теперь там присутствует контингент из девяноста тысяч легионеров, половина из которых занимается сельским хозяйством, чтобы обеспечить провиантом такую прорву людей, а вторая половина проводит агрессивные действия в сторону англичан и франков.

Эта колониальная война создала уникальную ситуацию: англичане и франки воюют на одной стороне в колониях, объединённые одним общим противником, а в Войне за австрийское наследство выступают на разных сторонах.

В планах Таргуса было заселить Северную Америку колонистами из Шлезвига, Швеции и России, чтобы не допускать простоя такого огромного источника ценных ресурсов.

Народу не так уж и много, но на начальных этапах много и не понадобится.

Для окончательного закрытия вопроса с предыдущими обитателями колоний Таргус собирался подрядить коренное население, о чём уже оповещены штаб-капитаны легионов.

Индейцы прекрасно ориентируются на местности, поэтому, если их материально заинтересовать, они легко разберутся с разрозненными англичанами, бегущими на Запад.

Впрочем, это дело будущего. В настоящий момент нужно разобраться с последними очагами сопротивления, а затем браться за колониальные владения иберов.

Колонии — это очень выгодно. Но для Таргуса это выгодно вдвойне: индейцы очень хорошо поддаются правильной романизации, в основном ввиду низкого развития культуры, поэтому есть очень высокие шансы на то, что первые полностью романизированные регионы появятся именно в Северной Америке.

— Ваше Величество, прибыли парламентёры от Его Величества Людовика XV, короля Франции, — оповестил Таргуса Эрнст Бирон.

Бирона Таргус всегда держал рядом. Бывший регент Российской империи оказался очень полезным человеком в сфере организации дипломатических связей.

Бедолага Фридрих Бергхольц, ранее выполнявший эти обязанности, уже год как лежит у себя во дворце, сражённый подагрой, поэтому не может больше находиться в постоянных разъездах. Было жаль Бергхольца, но всё, что мог для него сделать Таргус — это назначить солидную пенсию и отправить в почётную отставку.

— Зови, — разрешил Таргус.

Во дворец курфюрста Баварии вошла свита франкского посланника, а затем он сам.