Таким подходом объясняется жестокость, проявленная здесь захватчиками. Как записано в поздней Никоновской летописи, Батый по дороге «в Угры» «многое множество бесчисленно Русских градов взят, и всехъ поработи»[348].

Обрабатывая клады, закладка которых условно датируется второй четвертью XIII в., Г. Ф. Корзухина выделила широкую полосу их залегания, совпадающую с маршрутом монгольского вторжения: в зоне между линиями, проведенными от Киева на Галич и на Владимир-Волынский[349]. Батый наступал широким фронтом. Археологически фиксируется разорение населенных мест по среднему течению р. Тетерев, а также укрепленных городков-крепостей «райковецкого типа» на Случи, в верховьях Тетерева и на Горыни. Эта область, обозначаемая в источниках как «Болоховские города», располагалась между Галицко-Волынским и Киевским княжествами, создавая буфер между этими порою враждующими землями. Транзитная торговля и обеспечение транспортировки товаров по своей территории были здесь смыслом экономики. «Болоховские» поселения традиционно старались уклоняться от открытой вражды с соседями. И теперь многие города (Деревич, Губин, Кудин и др.) сдались монголам без боя на милость, судя по археологическому материалу и письменным источникам, действительно проявленную к ним.

Однако были случаи другой встречи. Так, классический пример – археологические раскопки на Райковецком городище в верховьях Тетерева позволяют говорить, что захватчикам здесь было оказано ожесточенное сопротивление. Вокруг валов, окружавших небольшое (около 1,25 га) поселение, обнаружено большое количество трупов защитников и нападавших в доспехах и с оружием в руках. Рвы (особенно в районе воротной башни) засыпаны камнями и обломками жерновов, сброшенными со стен во время штурма. Под этими грудами найдены трупы людей. Пепел и остатки сгоревших зданий покрывали множество человеческих костяков, которым сопутствовали богатые находки хозяйственной утвари, погибшей явно не от старости. В одной из построек был найден обуглившийся горшок с остатками недоеденной каши и воткнутой в нее ложкой. Картина внезапной паники и разорения дополняется женскими и детскими трупами, лежащими на обочинах городских улиц. Поселение было стерто с лица земли в одночасье. Некоторые жители сельской округи не успели укрыться в крепости и встретили смерть за стенами детинца, о чем также свидетельствуют археологические материалы[350].

Следующей за Киевом сильно укрепленной крепостью на пути Батыя был Колодяжин, расположенный на высоком (почти 40 м) крутом берегу Случи и окруженный двумя рядами рвов и валов (в настоящее время высота до 3,5 м). Город был практически неприступным, и монголы, измучившись в бессмысленных попытках разломать его стены, пошли на хитрость: «…и прииде к городу к Колодяжну и постави порока 12 и не може разбити стены, и начят премлъвливати люди, они же послушавше злого съвета его, передашася и сами избити быша»[351].

Жителям Колодяжина были приведены в пример некоторые из Болоховских поселений, пощаженные интервентами, обещаны дружба, мир, широкие возможности для дальней торговли, и те согласились открыть ворота. Результат оказался показательным: город был сожжен и разорен. Раскопки внутри его стен подтверждают, что там проходил жестокий и запоздалый бой, точнее бойня.

Ближайшие к Колодяжину города Каменец и Изяславль были взяты приступом и подверглись разграблению. Летописные данные подтверждаются археологами. Изяславль имел три линии валов и рвов при наличии дополнительного рва и вала вокруг детинца, но это его не спасло. Раскопки демонстрируют материал, характерный для судьбы разоренного монголами поселения: слой пожарища, скелеты под развалинами зданий, завалы обуглившегося зерна и массовые находки оружия на большой площади. Похожая судьба постигла многие другие города Волыни и Галиции, например, городище Басив Кут в районе Ровно с валами до 15 м высотой было разрушено примерно в это время, и жизнь в нем не возобновилась. В. В. Каргалов называл его крайней северной точкой, до которой дошли монгольские отряды[352].

В некоторых других аналогичных случаях горожанам удалось отсидеться за высокими стенами. Так, расположенные в стороне от магистрального пути монголов и хорошо укрепленные Данилов и Кременец (Кремянец) взяты не были: «…яко не возможно прияти ему и отиде от них»[353]. Вероятно, к ним подходили не главные силы Батыя, а второстепенные подразделения, которые сами на штурм не решились, а переговоры им не удались.

Владимир-Волынский. План XIII в.

Сказывалась спешка. Не хватало времени отклониться для захвата даже такого важного регионального центра, как Луцк, расположенного в полусотне километров от вполне второстепенного Данилова, к которому, однако, монголы подходили. Батый рвался к родовой столице Романовичей – Владимиру Волынскому, обладателю великолепных, по самым предвзятым европейским взглядам, фортификационных сооружений. В 1231 г. к городу подходил венгерский король-крестоносец Андрей II, который, по словам летописи, «дивившуся» красоте и мощи Владимира и «рекшу, яко така града не изобретохъ ни в Немецкых странах…»[354] Такое мнение видавшего виды воителя говорит о многом. Например, тот же Галич или какой-нибудь другой русский город его так не поразил.

Однако на эту крепость монголы затратили не так и много времени. Вероятно, именно ее штурм отметил Рашид ад-Дин как последний, случившийся у Батыя на русских землях: «Потом они [Кадан, Бури и Бучек] осадили город Учогул Уладмур [Владимир Волынский] и в три дня взяли его»[355].

Три дня осады говорят, конечно, не о слабости обороняющихся, а о решимости атакующих. История с Владимиром-Залесским повторилась с одноименным ему Волынским городом. Было, правда, существенное расхождение – Даниила Романовича, местного князя, все же не нашли и не убили. С этим связаны как позднейшие реставрации в области, так и молчание летописи о подробностях обороны. Нам даже неизвестно ни одного из имен защитников. Записи предельно лаконичны и избегают подробностей: «…и приде к Володимеру и взя и копьем, и изби и не щадя»[356].

Только археологический материал позволяет говорить об ожесточенном сопротивлении. Слой угля на всей площади никогда более не возродившегося в прежнем объеме поселения достигает 30 см. Вокруг руин некоторых церквей обнаружены груды костей и черепа, пробитые гвоздями (!), что, надо полагать, свидетельствует о массовых казнях, проведенных захватчиками. Батый старался стереть память о стольном граде князя, уклонившегося от личного военного контакта. Вернувшись после ухода монголов, Даниил, по словам летописи, не нашел во Владимире-Волынском никого живого: «не бе бо на Володимере не остал живыи, церкви Святой Богородици исполнена трупья, иныа церкви наполнены быша трупья и телес мертвых»[357].

Поход на Волынь, возможно, не входил в монгольские планы. Или, что тоже вероятно, сами планы подверглись корректировке после захвата Киева. На эту мысль наводит то, что произошла совершенно нетрадиционная задержка всего похода. К венгерской границе монгольская армия смогла подойти только в марте 1241 г., в то время как переправа через Днепр завершилась еще в сентябре 1240 г. Практически все зимнее время, когда