Этот гад даже не пытается скрывать удовольствие! В глазах пляшет похоть. Он внимательно, даже демонстративно изучает стол, барную стойку, снова смотрит меня. И я догадываюсь, какие фантазии кипят в его больной, сексуально озабоченной головушке. Сама невольно начинаю фантазировать, как он берет меня прямо здесь и прямо сейчас. Снимает водолазку, тянет за цепи портупеи. Прикусываю губу, которая начинает дрожать. Боже.

Демьян склоняется ближе и говорит вполголоса:

— Возьми мой телефон, сходи в уборную и сделай несколько фотографий. Груди и трусиков.

Сглатываю.

— Демьян… это слишком. Мы утром занимались любовью, успокойся, пожалуйста. Я хочу спокойно поесть.

Он придвигает телефон.

— Слишком горячо, как раз остынет. Вперед.

Идея хотя бы ненадолго прекратить эту эротическую агонию становится заманчивой, я беру мобильник и удаляюсь. В дамской комнате мою руки, промокаю область за ушами. Жарко! Вижу свою улыбку — лихую, опасную, ту, которую обожает Демьян и которую я никому больше не рискую показывать.

Закрываюсь на замок, задираю водолазку и делаю несколько безумно откровенных фотографий без лица. Затем стягиваю колготки, просовываю телефон под юбку и щелкаю. Ужас. Что я творю?! От понимания этого едва не улетаю, дышу часто, мозг плавится.

В зал возвращаюсь с идеально прямой спиной, беспечно спокойная. Кладу телефон на стол и приступаю к омлету. Баженов так и не притронулся к еде. Откинувшись на диванчике, он водит пальцами по экрану смартфона и загадочно улыбается.

Он рассматривает мои эрофотографии. Безумие. Просто безумие. Я изо всех сил стараюсь вести себя естественно, но забываю дышать, зная, что вот-вот он долистает до последней, а когда это происходит — сжимаю ноги так сильно, что ощущаю между ними спазм. Допрыгалась.

Демьян смотрит на фото несколько секунд, затем бросает на меня шальной взгляд, быстрым движением языка смачивает губы, берет салфетку и вытирает рот, последовав моему совету, данному чуть раньше. Громко сглатывает. Сердце разрывается, пронзает еще один спазм, я сжимаю ноги и кончаю за завтраком в кафе, прилагая нечеловеческое усилие, чтобы никто ничего не заметил. Упираюсь лбом в ладонь, полуживая от стыда и наслаждения.

Баженов с легкой улыбкой внимательно наблюдает за происходящим. Берет приборы и наконец ест с аппетитом, словно получил то, на что рассчитывал.

Через полчаса он останавливает машину в каком-то тупике. Мы стягиваем верхнюю одежду, перелезаем на заднее сиденье и набрасываемся друг на друга. Любовь сделалась жадной, она не оставляет места здравому смыслу.

Рука Демьяна оказывается под моей водолазкой и грубо тянет за ремни, сдавливая грудь и чуть придушивая ошейником, пока я, задыхаясь, двигаюсь на каменном члене, плавясь от новых ощущений.

— Так ярче? Так тебе нравится кончать, да? — накидывает он грубых пошлостей, которые царапают кожу, будоража еще сильнее. Сжимает мое горло.

— Прекрати, — умоляю. — Прекрати это делать. Мне неловко.

— Чуть в штаны не спустил, как твои фото увидел. Ты мокрая же вся была, ну просто шлюха в ошейнике.

— Демьян!

Он насаживает меня до упора, отчего я вскрикиваю. Острый кайф расползается под кожей. Дрожу и упиваюсь близостью, запахом возбуждения. Упиваюсь тем, что могу позволять себе быть раскованной, быть шлюхой в его руках, доступной, смелой.

— Моя. Скажи вслух. Чья ты девочка? О чьем хуе мечтала?

Сжимаю губы и отрицательно качаю головой: ни за что я не произнесу такое. Умираю от смущения даже слушать. Сама с каждой секундой все ближе к финишу. Закрываю глаза. Демьян грубо стягивает с меня водолазку, задев крючочки, и я ахаю — больно! Тут же нежно облизывает грудь, оставляя влажные следы, расцеловывает шею. Тянется к губам и жадно целует.

— Я эту фотографию поставлю на заставку.

Боже.

— Удали ее!

Качает головой.

— Подонок.

Зажмуриваюсь. Он сжимает мои бедра и вдруг начинает двигаться сам — резко, быстро. Боже, да у него крышу окончательно срывает! Демьян скользит в моей смазке, которой так много, что это еще один повод умереть от смущения, и дуреет, как по уши втрескавшийся юнец. Трогает меня, обнимает.

— Чья ты, девочка? — Шлепает по ягодицам.

Внезапно останавливается, выходит, и я кричу от нетерпения. Умоляю продолжить.

— Блядь, чья, Кристина. Вслух.

— Твоя. Я твоя, Дёма, блин. Дёма.

Мы целуемся, он вновь начинает брать мое тело. В этот момент пронзает острый спазм — как продолжение того, что было в кафе, только в миллион раз сильнее. Как если бы сначала осыпало легким дождем, а затем на голову рухнуло небо! Демьян двигается, совершает безумные круговые движения, а меня разрывает на части. Я превращаюсь в ощущения и сжимаю каждый миллиметр его члена. Перенимаю биение в выпуклых венках, напряжение, жажду. Я так сильно его чувствую, что будто перестаю существовать сама.

Небо упало, кругом ночь. Есть только он и я. Умираю от удовольствия и кончаю, захлебываясь любовью.

Демьян догоняет, изливаясь в меня. Мы оба горячо стонем, обнимаясь. Вновь целуемся, силясь насытиться и одновременно — отдышаться. Немыслимо, просто немыслимо.

— С тобой я работу не сделаю, — низко выдает он через время, когда наши глаза встречаются. Мы ищем друг в друге одобрение, подтверждение чувств. — Забил на спортзал. Даже поесть спокойно не получается. — Дышит-дышит-дышит. Вспотел весь. Добавляет с восхищением: — Бессовестная.

Он и правда похудел за последние недели, но и я отощала. Так что упрек не принимается.

— А я просила успокоиться. Причем не один раз.

Через пару ударов сердца Демьян спрашивает:

— Не перегнул в конце? Со словечками. Ты вошла в кураж, мне хотелось, чтобы ты пылала.

— Блин. — Закрываю глаза и утыкаюсь ему в шею.

Было очень хорошо, я ему настолько доверяю, что расслабляюсь и кайфую от того, что он со мной делает. И я не использовала стоп-слова, хотя могла бы. Не решаюсь признаться вслух, что меня такое заводит. Это слишком. Стесняюсь напрямую попросить о чем-то, это все немного тормозит процесс познания, но мы ведь никуда не торопимся.

Демьян нежно поглаживает, пропускает мои волосы сквозь пальцы. Говорит вполголоса:

— Моя любимая девочка, мне очень хорошо с тобой. Сегодня мы тебя заживо сожжем в стыде. Будет классно.

Чуть прикусываю язык, думая о предстоящем вечере. Мы ужинаем с давней подругой Демьяна, Аишей, а потом, возможно, поедем в студию, где можно поиграть с красивыми разноцветными свечами. Как все пройдет — понятия не имею, одновременно хочу узнать и побаиваюсь.

— Я тебя люблю, — шепчу.

— И я тебя люблю, птенец. Больше всех.

— Уверен?

— На сто процентов. — Он бросает взгляд на часы. — Мне нужно было быть в «Солар»