Шрифт:
Закладка:
М-да! И самое главное, сказать в ответ нечего. Мирон не ругался, не возмущался, он просто чётко разложил по полочкам происходящее. Я поймал себя на том, что в растерянности чешу затылок и глупо улыбаюсь.
— Ну что ты застыл то? — рассмеялся Мирон. — Пошли лучше покурим!
— Я вам покурю! — дверь палаты отворилась без стука и на пороге возник до боли знакомый профиль Надежды Владимировны, штатного целителя госпиталя. — А ну лечь обратно! Куда ты собрался на своих культяпках? Я их только-только в порядок приводить начала!
Взявшийся было за костыли Мирон рыбкой прыгнул обратно в кровать и попытался притвориться мёртвым. Я собирался вжаться в стену и мимикрировать под цвет крашеной стены, но не успел.
— Винокуров! Ты здесь чего ошиваешься? Шагом марш на пост за выпиской! Тебя документы уже час дожидаются!
— Какой выпиской? — удивился я, впрочем, не сильно громко, чтобы не попасть лишний раз под гнев Надежды Владимировны. Я и так за пару дней в госпитале понял, что эту женщину боятся все, включая начальника госпиталя, а вот она, наоборот, никого. Причём, страх соседствовал с безграничным уважением и даже обожанием, так что, мне кажется, прикажи Надежда Владимировна прикопать нерадивого больного Винокурова где-нибудь в госпитальном саду под сосной, это будет немедленно исполнено.
— Такой выпиской из серии «простая, обыкновенная»! — услышал я в ответ. Целительница уже подошла к постели Мирона и сейчас водила над ним руками, как будто к чему-то прислушиваясь. — Хватит уже на казённых харчах щёки наедать. Делом лучше займись, найди библиотеку Еремеева.
— Ой, а вы тоже про неё слышали? — мигом «ожил» Мирон, только что притворявшийся спящим.
— Ну, конечно, слышала, — отозвалась Надежда Владимировна, откинув на Мироне одеяло и щупая его икры чёткими уверенными движениями. — Я ж не совсем тёмная. Наставница моя даже какие-то книги у покойного покупала, а что-то ещё раньше у этого семейства приобреталось. Так что библиотеку найти надо обязательно, негоже ей в чужие руки попадать!
— Там правда так много ценного, как об этом рассказывают? — поинтересовался я у целительницы. — Или, скорее, слухи всё это?
— Слухи или не слухи — я не знаю, — пожала плечами Надежда Владимировна. — Никогда сплетни не любила и их собирательством не занималась. Но вот то, что там действительно много такого, чему не стоит в плохих руках оказаться, это правда. Я в этом просто уверена. Так что Седых ваш абсолютно правильно делает, что копытом землю роет. Многие знания — многие печали, а нам пока и без них проблем достаточно.
— Но мы ничего не нашли в Белёве, — развёл я в недоумении руками. — Мне казалось, что всё, история поиска закончена.
— Вот вы все странные такие, — отвлеклась от Мирона целительница. — Я вообще не понимаю, зачем вы туда попёрлись. Еремеев что, на клинического больного походил? Это он по-вашему за каждым листиком в Белёв мотался? А почему не в Хабаровск? Или ещё лучше на Чукотку?
— Ну так… — в очередной раз почесал я затылок, чувствуя себя идиотом. — Мы подумали…
— Винокуров, чтобы думать, необходим мозг! — отчеканила целительница. — Я тебя осматривала, так что можешь не льстить себе! Думать ты способен через раз, не чаще! Библиотека находится в Москве, так что шагом марш за выпиской и вперёд на поиски! Не найдёшь, я у тебя лично геморрой найду, а затем ещё и вылечу! Понятно?
Конечно, понятно! Очень доходчиво и убедительно!
Я сидел в кресле, разглядывая сад в кабинете Еремеева, и пытался придумать, с какой стороны подступиться к поискам библиотеки.
Обыскать ещё раз офис? Так вроде бы смотрели уже. Да и сама по себе коллекция рукописей и фолиантов должна занимать огромный объем. Это не папка с тремя листочками, за шкаф не завалится.
Съездить на квартиру к Еремееву? А смысл? Да и вряд ли я первый, кому в голову пришла столь гениальная идея.
— Доброе утро, Андрей! — в кабинет чуть ли не с поклоном протиснулся Неклюдов. — Как у вас дела? А почему вы один? Мне хотелось бы обсудить некоторые вопросы с Жаном-Мари. В конце концов, нашу фирму никто не закрывал и она должна продолжать работать.
Я вздохнул и грустно посмотрел на вице-президента. Ну вот что я сейчас должен ему ответить? Что Еремеев-младший уже почти неделю томится в особняке Эдика? Или просто сказать, что на появление наследника бывшего хозяина лучше не рассчитывать?
Эдуард Алексеевич, по обыкновению, не оставил никаких чётких инструкций. Я, конечно, подозревал, что после всех произошедших событий Эдик Жана Мари к наследству дедушки и близко не подпустит, но, опять-таки, зачем Неклюдову все эти подробности?
— Господин Еремеев немного занят, — выбрал я для ответа наиболее расплывчатую формулировку. — Утрясает формальности по поводу смерти Якимова.
— Бедный мальчик, — немедленно погрустнел Олег Дмитриевич. — Ему бы ещё жить и жить! Тем более, абсолютно непонятно, зачем вообще он поехал в Белёв?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Наверное, всё-таки исполнял какую-то просьбу Ивана Максимовича…
— Но какую?!! — перебил меня Неклюдов. — Перо то мы нашли! Буквально пять или шесть дней назад!
— В смысле нашли? Где? — подпрыгнул я в кресле от изумления.
— Ну так здесь и нашли, — засуетился Неклюдов. — Леночка утром зашла в кабинет и обнаружила его лежащим возле дивана.
— Вот здесь? — изумлённо хлопал я глазами. — А как оно сюда попало?
— Не знаю, — развёл руками вице-президент. — Но оно и раньше возвращалось. Разве вы не знали? Я посчитал, что его всё-таки кто-то украл, и артефакт вернулся на законное место!
— Интересно девки пляшут по четыре сразу в ряд, — протянул я, чувству непреодолимое желание почесать затылок. — А сейчас оно где?
— У меня в сейфе, — с готовностью ответил Неклюдов. — Принести?
Он открыл дверь, чтобы выйти из кабинета, но столкнулся на пороге с секретаршей, смотревшей на нас с изумлённым выражением на лице. Где-то за её спиной раздался громкий хлопок, а затем возмущённое и по-моему матерное восклицание.
— Да заткнись ты, орясина деревянная! Я без тебя знаю, что мне можно,
