Ярослав сосредоточенно смотрел на Павла. Потом внезапно приподнялся и жестом подозвал к себе. И только тогда Павел догадался, в чем дело. Он подошел к Ярославу и схватил его за руку.

— Она жива? — спросил Ярослав о Венете.

— Жива!

— И ты ее не покинешь в беде?

— Ну как ты мог сказать такое?.. Бай Ярослав! — прижал его к своей мокрой шинели Павел. — Бай Ярослав!..

А тот больше не промолвил ни слова. Руки его бессильно опустились.

— Не может этого быть! — прошептал Павел, потрясенный и подавленный. — Как же так?.. Когда?..

Но я ничего ему не ответил. Мы уложили Ярослава на постель, и я закрыл ему глаза. И тут новая струйка крови потекла из его рта.

— Мы не жалели его. Каждый думал о себе, — сказал я и прижался лбом к стеклу окна. — Нет больше нашего Ярослава.

— Вы здесь? Так я и предполагал. И, разумеется, уже осудили меня? — раздался раскатистый голос Драгана. Он вошел, как входят в собственный дом, и заговорил, как хозяин. — И я хочу послушать. Меня трижды судили заочно. Но на сей раз я сам пришел, чтобы выслушать приговор. — Он смерил нас взглядом. Его удивили наше молчание и царившая в комнате тишина. В дверях показалась хозяйка. Она запричитала над покойником, и это заставило Драгана вздрогнуть. Он посмотрел на постель и только тогда понял, что случилось. И остолбенел. Хотел что-то сказать, но не знал, к кому обратиться. Тогда он снял кепку и встал на колени перед постелью, как это делали все мы на войне, когда прощались с погибшими товарищами.

Потом он поднялся. Глаза у него увлажнились и стали какими-то мутными. Он направился ко мне, однако раздумал и вернулся. Перед ним во весь рост стоял Павел в расстегнутой шинели, весь в копоти и ожогах. Не знаю, что они взглядами сказали друг другу, но ни один из них не уступил.

— Она будет жить! — дрожащим голосом объявил Павел.

— Освободи дорогу!

— Запомни, Драган, Венета будет жить!

Я заставил Павла отойти в сторону.

— Неужели вам не стыдно перед Ярославом?.. — Я не договорил и открыл дверь. Драган исчез в ночи, как зверь, выпущенный из клетки.

— Ну хватит тебе! — подтолкнул я Павла. — Мы должны его обмыть и переодеть.

Павел весь дрожал.

— Ну почему все так случилось?

— Скажи хозяйке, чтобы она приготовила корыто и теплую воду.

— Почему мы так ожесточились?

— Иди!

Павел вышел, не закрыв за собой дверь. В тот миг для нас никто не существовал, кроме Ярослава.

Павел Дамянов. Ярослава больше нет. Он стал воспоминанием, историей.

Я никак не могу поверить в это. А Велико изменился. Словно кто-то вынул у него сердце, и он начал действовать как автомат. И молчит, все время молчит.

Мы оставили хозяйку у постели Ярослава. Казалось, что он уснул. Впервые я видел его лицо спокойным и счастливым.

Светало. Мы с Велико отправились в полк. Шли рядом. За ночь намело сугробы снега.

Велико не зашел в штаб, а отправился на конюшню.

— Ты можешь остаться здесь, — сказал он мне. — А я немного проеду верхом...

Я не дослушал его до конца. Взял у вестового его коня и первым выехал из расположения полка.

— Хочу побыть один! — прохрипел Велико.

— Не стану тебе надоедать! — И я, пришпорив коня, помчался в противоположном направлении. Мною владел лишь один порыв, хотелось мчаться куда-нибудь и как можно быстрее.

И конь словно угадал мое желание. Я отпустил поводья и прижался лицом к его теплой шее. Но постепенно начал чувствовать, что у меня замерзают ноги, руки, голова, и наконец понял, что коченею от холода.

Я был один в поле. И тут вдруг увидел, что навстречу мне еще кто-то скачет верхом. Приблизился ко мне, вздыбил коня, и я свалился прямо в руки Велико.

— Если ты даже умрешь, я не заплачу, потому что ты дурак, настоящий дурак!

Велико уложил меня на землю и начал растирать снегом. По моим жилам стало растекаться что-то похожее на пламя. Только тогда я понял, как сильно промерз. А Велико продолжал меня растирать и ругать последними словами.

— А теперь беги! — крикнул он. — Если догоню, то в живых не оставлю, — и бросился следом за мной.

Мы носились по полю как безумные. Падали, вставали и снова бежали, пока на наших лицах не проступил пот.

Тогда мы сели прямо на снег.

— Как думаешь, мы выдержим без него? — внезапно спросил Велико, пристально вглядываясь в даль.

— А ты как думаешь?

— У нас нет другого пути.

— Да мы и не имеем права идти другим путем.

— Он сказал, что Драган — настоящее золото.

— Возможно!..

— А не попытаться ли нам поискать эту золотую жилу? — Велико встал и вопросительно посмотрел на меня.

— Нет! — Я и не старался скрыть свое отношение к Драгану.

— Я хочу, чтобы мы поклялись стать похожими на Ярослава. Ты согласен?

— Да!

— Это необходимо нам ради нас самих, ради всех, кто нас окружает.

— Уж не собираешься ли ты произнести речь? — с иронией спросил я. Велико больше ничего не сказал.

Кони ждали нас. Я сел в седло, и мне показалось, что город очень далеко. Меня даже в дрожь бросило от мысли, что добираться туда придется очень долго.

Когда мы приехали в полк, Велико пошел прямо в штаб, а я отвел лошадей на конюшню.

Я едва держался на ногах, но заставлял себя идти размеренным и твердым шагом.

У входа в казарму меня встретил унтер-офицер Марков.

— Я уже потерял надежду дождаться вас, — сказал он и протянул мне телеграмму.

«Минчо, поздравляю, у тебя опять родились близнецы. Пусть они будут живы и здоровы.

Твой отец».

«За три года шестеро детей. Вот счастливец!» — подумал я и посмотрел на него с завистью. А