– Знаешь что, Тристан, уходи, я не хочу с тобой разговаривать. Я изо всех сил стараюсь быть вежливой сейчас, хотя на самом деле мне очень хочется послать тебя с твоей придурочной бейсболкой «феррари» ко всем чертям.

– Ой. – Он смущенно дотрагивается до своей бейсболки.

Я снова и снова жму на кнопку, стараясь поторопить маленького зеленого человечка. В этот чудесный день целый поток машин направляется к прибрежной дороге.

– Я всю неделю пытался убедить твоего коллегу Пэдди, что это вопрос жизни и смерти. Он передал тебе мои сообщения?

– Нет.

Я не общалась с Пэдди с того телефонного разговора. Он присылает мне названия районов, в которых мы работаем. Мне любопытно, но я не хочу себя выдавать. Я хочу наказать его. Ранить в самое сердце, как он меня. Светофор вдруг издает звук, как в видеоигре, возвещая нам, что можно перейти дорогу. Тристан чуть не врезается в коляску для близнецов и ребенка на самокате, стараясь не отстать от меня.

– Простите. Простите, пожалуйста. Аллегра, куда ты пропала? Ты ездила домой?

– Мне поменяли маршрут, такое случается. А что? Ты думал, я так сильно обижена, что не смогу вернуться на работу и видеть твое лицо? – спрашиваю я, хотя именно так оно и было.

– Нет, конечно нет, – врет он неумело и тут же краснеет. – Слушай, я уволил Джаз. Она поступила с тобой бесчеловечно. Я сразу выгнал ее. Ее больше нет. Мы уже не… Мы расстались.

Я останавливаюсь, как только мы оказываемся на другой стороне дороги.

– Скажи мне, Тристан, ту игру, где меня можно стереть в порошок и развеять мой прах по ветру, это Джаз ее придумала? Одна?

– Нет, нет, – он поднимает руки, – это все я.

– Уверена, Бивис и Баттхед были рады помочь тебе.

Он не отрицает.

Внезапно в окне салона красоты появляется моя мама и машет.

– Ой-ой, нам пора, – говорит Тристан, пытаясь взять меня под руку и увести.

Я отталкиваю его.

– Она машет мне, хочет поговорить.

– Аллегра! – кричит она из открытой двери. Я делаю несколько шагов в ее сторону.

– Да, Карменсита? – говорю я, наслаждаясь ощущением этой близости, да еще и на глазах у Тристана. Я чувствую себя суперженщиной, будто мне все по плечу.

– Твоя подруга, министр Бразил, согласилась прийти? – спрашивает она с надеждой. – Я решила напечатать новые постеры с ее именем как приглашенного спикера. Придется потратиться, да и время нужно, чтобы заменить их по всему поселку, но оно того стоит.

У меня все сжимается внутри, я не хочу, чтобы Тристан узнал, как мне удалось расположить ее к себе.

– Я отправила ей имейл, – говорю я, – уверена, она скоро ответит, наверное, не стоит ничего предпринимать, пока мы не получим подтверждение.

– Конечно, она наверняка очень занята. Прости, но я так взволнована. Ты правда думаешь, что она согласится?

– Уверена, она будет рада прийти, – говорю я. – Но это еще не точно. Дождемся ответа, хорошо?

Она поднимает большой палец вверх, а потом скрещивает пальцы и продолжает физически выражать свое воодушевление всеми возможными способами.

– Вот это поворот, – говорит Тристан. – Она знает, что ты ее…

– Нет. Пока нет, – говорю я, шагая по Нью-стрит. Не хочу, чтобы он произносил это слово.

– Что ты натворила? – спрашивает Тристан, и мне не нравится предостережение в его голосе, недоверие, сомнение. Я бросаю на него свирепый взгляд, и он замирает на месте. – Ладно, прости, не мое дело. Но… Ладно, слушай, по поводу того дня. Я создал эту ужасную видеоигру за первые две недели после нашего переезда в новый офис, когда не знал тебя, когда ты мне выписывала штрафы каждые несколько часов.

– Работа у меня такая.

– Теперь я это знаю, но тогда не знал. Я злился, злился на тебя и злился на всех своих сотрудников. Ничего личного не было, потому что я даже не был с тобой знаком. Ты была просто противным инспектором, который штрафует меня без конца. А теперь я тебя знаю, и мне очень жаль, что я обидел тебя. Мне правда жаль. Меньше всего на свете я хочу обижать тебя. Ты единственный человек, который относится ко мне так, будто я нормальный, единственный человек, который говорит мне правду, единственный человек, который плевать хотел на мою машину.

– Потому что она безвкусная и тошнотворная.

– Вот видишь, это мне в тебе и нравится. Никто мне такое не говорит. Большинство моих знакомых гордятся моими достижениями, а ты не очень-то. И мне надо это слышать. Ты мой главный критик. Ты терпеть не можешь мою бейсболку, значит, я выброшу эту бейсболку.

Он снимает ее и пропихивает в узкую щель в мусорном ящике.

Я ошарашенно смотрю на мусорку.

– Когда мы с тобой встретились, я наговорил чудовищных гадостей, – говорит он, – но я злился, потому что был недоволен своей жизнью и вроде как перенес свои чувства на тебя. Не закатывай глаза, пожалуйста. А потом ты послушалась меня и стала действовать, ты стала менять свою жизнь или, по крайней мере, попыталась. В общем, глядя на тебя и разговаривая с тобой, я вдохновился и решил взглянуть на свою жизнь, и я понял, что моя пятерка – совсем не те люди, о которых я раньше думал. Я расстался с Джаз, я внес несколько серьезных изменений в своем офисе на прошлой неделе, и это только начало. Я сделаю все, чтобы люди слушали меня, потому что ты права, я был настоящей тряпкой. А еще я поговорил с дядей Тони. Мы больше не работаем вместе.

– Надо же. Как он это воспринял?

– Сказал, что я неблагодарный и он подаст на меня в суд и отберет все, что у меня есть. Знаешь, мне нет дела до его угроз. Это не важно, главное, что я меняюсь и могу начать с чистого листа. И за все это я должен благодарить тебя. Когда я увидел тебя с твоей матерью на прошлой неделе…

– Это у любого отбило бы охоту начинать новые отношения, – перебиваю я, потихоньку замедляя шаг, весь мой гнев выдохся.

– Да, но ты пыталась. Мне давно пора научиться у тебя смелости.

Я бросаю на него быстрый взгляд, чтобы убедиться, что он не шутит. Ни капли сарказма. Он смущен. Даже мне неловко за него. И за себя.

– Вот. Это все, что я хотел сказать. И куда ты так спешишь?

– Да никуда, – признаюсь я. – Подальше от тебя. – Я подхожу к пекарне, открываю дверь.

Он заходит за мной.

– Привет, Спеннер.

– Здоро́во, Веснушка. Где пропадала? Я думал, что напугал тебя и ты больше не вернешься. – Он молча оглядывает Тристана с ног до головы.

– Это Тристан.

– Привет, – говорит Тристан вежливо.

Спеннер только кивает, смеряя Тристана подозрительным взглядом.

– Твой парень? – спрашивает он.

– Ни в коем случае, – говорю я оскорбленно.