Шрифт:
Закладка:
- Надежде Константиновне в своё время - тоже далеко не ангел с белыми леблядинными крыльями достался и, чё? Хоть кто-то, хоть раз - слышал от неё хоть одно слово жалобное? Нет! Она стойко и мужественно переносила все лишения и тяготы семейной жизни с Вождём пролетарской революции… Вот и ты, Валентина Васильевна, терпи!
Та тяжело вздохнув:
- Ну а что ещё мне остаётся делать…
Затем, после выезда - повторилась вчерашняя история, только наоборот: доехали на «Паккарде» до блок-поста, где нас поджидал вчерашний «ЗиС-101» с неизвестным мне по фамилии подполковником-танкистом за рулём.
Во время уже рутинно-привычной проверки документов, ко мне обратился сержант Ерофеев:
- Товарищ Сталин! Вчера вечером нам не привезли ужин. Сегодня, нас уже час как должны были сменить… Мы с бойцами не жалуемся, но видимо всё-таки что-то случилось.
И буквально «ест» меня глазами.
Вижу – расслабившиеся было командиры-хрущёвцы напряглись.
Я затаил дыхание…
В принципе, расположение меня, бойцов моей личной охраны и заговорщиков - было достаточно благоприятным. Можно было скомандовать и запросто скосить троих мятежников из «Томми-ганов». По крайней мере - с минимальными потерями.
А что потом?
Перестрелки или даже уличные бои в Кремле?
Скандал на весь мир?
Вопросы делегатов на Съезде и мои – самые подробные объяснения?
Массовые репрессии накануне самой тяжёлой и кровопролитной войны в истории страны?
Подумав: «Самое простое решение, не всегда является самым верным и лёгким на последствия».
Выдохнув, я положил руку с трубкой на плечо Ерофееву и, глядя ему в глаза, сказал:
- Ничего не происходит, товарищ сержант. А если же и происходит что-то – то только самое хорошее. Я разузнаю, почему про вас забыли и распоряжусь об смене. Пока же…
Обращаюсь к своему водителю:
- Товарищ Удальцов!
- Слушаю, товарищ Сталин!
- Отвезёшь по очереди этих молодцов ко мне на дачу и скажи Валентине Васильевне, чтоб она их покормила… Хорошенько покормила!
- Понял, товарищ Сталин!
- Если и обед не привезут – накормите и обедом.
Те было отнекиваться, но я нахмурив брови, прикрикнул:
- Я приказываю!
Те, руки по швам:
- Слушаемся, товарищ Сталин!
Проследив как первая четвёрка стажёров усаживается в «Паккард», а затем как тот скрывается за поворотом, направляюсь к синему такси:
- Однако, давайте поспешать, товарищи командиры…
В отличии от вчерашнего, въезд в Кремль через Боровицкие ворота - охранялся двойным нарядом – бойцами кремлёвского полка и командирами из Академии Генштаба. Видно, Хрущёв сдержал слово и наше соглашение с ним насчёт Косынкина начало исполняться.
Интересно, как насчёт остальных?
Скоро узнаю – недолго осталось в догадках мучиться, ломая голову.
Автомобиль подъехал к чёрному входу в Большой кремлёвский дворец и остановился. Я скинул тулуп и папаху и, оставив их в салоне, в сопровождение генерал-майора, полковника и подполковника-танкиста - бывшего за рулём зашёл внутрь. Там нас у входа встретил Серов с ещё двумя «академиками» в звании майора каждый. Едва касаясь руками, он как профессиональный «щипач» - тщательно обшмонал меня и ничего не найдя его интересующего, косясь на трубку в моей правой руке, спросил:
- А говорят, Вы курить бросили…?
И с наглой смелостью, пытливо глянул мне в глаза.
Похотливо подмигнув, отвечаю:
- Курить бросил, а привычка сосать осталась.
Не знаю, что он там подумал, но часто-часто заморгал, едва заметно покраснел и, больше не задавал вопросов. Отвёл Малиновского, Гречко и подполковника-танкиста в сторону и что-то им втирал минут десять - после чего те вернулись ко мне изрядно «взбледнувшими» и непроизвольно отводящими глаза при взгляде.
Затем, Серов повёл нашу четвёрку через гардеробную в зал заседаний, ибо командиры - здесь видно ещё не бывали ни разу и, вообще не ориентировались в этом нагромождение комнат, залов, коридоров, переходов и галерей… Да сказать по правде и я тоже.
На ходу интересуюсь:
- А где товарищ Хрущёв?
Тот, стараясь безразличным голосом:
- Он пока задерживается по делам, но обязательно подойдёт к началу «учений».
***
В зал заседания Большого кремлёвского дворца я прибыл первым и довольно долго сидел в президиуме, наблюдая за тем как недоумённо в мою сторону посматривая, заходят и по своим местам рассаживаются депутаты XIX съезда ВКП(б).
Ещё половины зала не было, когда появился Поскрёбышев с чёрными кругами под глазами…
Ага, стало быть и насчёт него - Хрущёв выполняет наш с ним договор, что не может не радовать.
Мрачно-траурно посматривая в сторону меня и маячивших за моей спиной Малиновского, Гречко, подполковника-танкиста и ещё двух командиров в звании майора на входе, Поскрёбышев стал со своими секретарями заниматься рутинной работой – подготовкой к стенографии речей выступающих, принимаемых решений и всему такому прочему.
В Президиуме появились кандидаты в Политбюро ЦК – Шверник, Вознесенский, Маленков…
А вот Щербакова среди них нет.
Молодец, Никита Сергеевич!
Пошарив взглядом по залу:
«Надеюсь и, Пономаренко здесь тоже отсутствует».
В начале 40-х годов партийная элита ещё не вся скурвилась и уверен: среди депутатов ещё есть вполне достойные люди - могущие мне пригодиться…
Но, увы!
Это как раз тот случай, когда лучше казнить сто невиновных, чем оставить в живых хоть одного преступника. А эти первые секретари республик, областей и районов - ими в полной мере являлись… Ибо, они нарушали Конституцию от 1936-го года - в которой сказано, что власть в стране принадлежит народу и осуществляется через Советы народных депутатов.
Растерянно между собой переглядываясь, с недоумением посматривая на пустующие места своих коллег - более старших по рангу, кандидаты стали рассаживаться.
Народ явно чувствовал «пятой точкой», что что-то происходит… Но не понимал, что именно происходит и оттого был слегка «на взводе».
Хрущёва пока нет и, как подозреваю – не будет.
Пора начинать.
Когда депутаты собрались в полном, ну или почти вы полном составе, оборачиваюсь и вполголоса - но тоном не терпящем возражений, обращаюсь к генералу Малиновскому:
- Мне надо выступить с речью.
Тот явно не получал на этот счёт никаких инструкций на этот счёт, поэтому стал тупить подобно своим коллегам 22-го июня – после «внезапного и вероломного». То бишь он растерялся и впал в нешуточную панику:
- Товарищ Хрущёв знает?
Глядя ему в глаза, твёрдо:
- А о чем тогда, по-вашему, мы с ним вчера целый час в сортире беседовали? Об уставе внутренней, гарнизонной и караульной службы, что ли?
Поднимаюсь и в сопровождении иду к трибунке. Боковым
