к возвращению в Украину), возникли новые разногласия между левыми и правыми. Последних, как и до этого, все еще поддерживал ЦК РКП(б), а, следовательно, с реализацией решения об образовании украинского правительства не спешили. И все же ситуация детерминировала сдвиг в направлении предложений левых. По-видимому, В. Затонский прав, когда пишет: «ЦК РКП, боясь левого коммунизма российского и простого авантюризма со стороны левых украинских коммунистов, когда обстановка была недостаточно определена, когда нужно было выжидать и быть слишком осторожными, – опирался на правых. А когда следовало быстро и энергично ударить, использовав при этом вспыхнувшее крестьянское восстание, ЦК вызывало левых»[560].

Первое документальное упоминание о Временном рабоче-крестьянском правительстве Украины датировано 20 ноября 1918 года. Реввоенсовет группы войск Курского направления назвал свои силы войсками этого правительства.

Хотя правительство было создано, официальное объявление об этом решили отсрочить, как, собственно, и превращение группы войск Курского направления в Украинский фронт. Последнее, в частности, объяснялось тем, что нарком иностранных дел России Г. Чичерин начал переговоры с представителями Директории[561].

Такое положение, по утверждению В. Затонского, длилось около двух недель[562]. Очевидно, автор кое-что преувеличил. Если бы это действительно было так, то пришлось бы признать, что Временное рабоче-крестьянское правительство Украины образовали практически одновременно с Директорией, а он сам признает, что в темпе большевики уступили национально-демократическим силам, которые организовалась и начали антигетманское восстание первыми. Просто время для большевиков Украины тянулось слишком долго, и это отразилось на их психологическом состоянии. «Жизнь в те дни била ключом, – отмечал В. Затонский, – каждый день приносил событий больше, чем теперь целый месяц, мы, естественно, нервничали, требовали установления ясности, а ЦК РКП оттягивал, пока для него полностью выяснится обстановка, не торопясь, тем более что положение на Украине было для него недостаточно понятным.

…Сидя на границе, рядом со взметнувшейся в революционном порыве Украиной, мы все, независимо от настроений предшествующих месяцев, чувствовали необходимость быстрого и активного вмешательства. Это был как раз тот недолгий период, когда разногласия между правыми и левыми сгладились (вскоре они вспыхнули еще раз, чтобы после третьей партконференции (очевидно, автор имеет в виду ІІІ съезд КП(б)У. – В. С.) окончательно исчезнуть). В описываемый момент (в 20-х числах ноября 1918 года) ЦК КП(б)У и члены Временного советского правительства Украины действовали вполне единодушно, добиваясь от ЦК РКП разрешения приступить к активным действиям и доходя в своем нетерпении до угроз самостоятельного выступления.

Передавали потом, что тов. Ленин сердился, получая наши задорные, нетерпеливые телеграммы. Однажды Сталин в разговоре, помню, сказал: “Да уймитесь вы там: старик сердится…”»[563].

Между тем Г. Пятаков, В. Затонский, другие левые больше всего сетовали на позицию ЦК РКП(б) и СНК, засыпали Москву телеграммами и телефонограммами, считая, что центр тормозит деятельность большевиков Украины, чем очень вредит делу. В одной из них на имя И. Сталина говорилось: «Считаем своим долгом предварительно отметить, что все действующие на Украинском революционном фронте центральные организации порознь и вместе стараются выпутаться из созданного Центром хаоса и создать хоть какую-нибудь возможность для положительной работы. Но, несмотря на все добрые желания, благодаря, с одной стороны, неопределенности, с другой стороны, противоречивости указаний из Центра, ни одна из этих организаций не в состоянии функционировать нормально, в результате чего вместо предполагавшейся нами централизации работы под общим руководством ЦК РКП получается сплошная неразбериха.

Мы могли бы, конечно, положить конец этой неразберихе, внести ясность и организованность во всю работу, если бы со всех сторон не натыкались на распоряжения Центра, исполнять которые обязаны получающие их организации или учреждения. Ввиду этого мы считаем своей обязанностью довести до Вашего сведения о том фактическом положении, в котором мы сейчас находимся, и предложить Вашему вниманию ряд практических мер, которые должны быть, по нашему мнению, срочно предприняты Центром для того, чтобы дать возможность привести в порядок уже в достаточной степени дезорганизованную работу»[564].

Руководители КП(б)У пытались убедить московское руководство в том, что Украина – не только плацдарм для военных операций против Дона, на потребность которых забирались даже те немногочисленные украинские формирования, которые образовались из повстанцев в нейтральной зоне, а чрезвычайно важный регион для развития социалистической революции в международных масштабах. Однако этому в значительной мере мешало промедление с легализацией деятельности украинского правительства. «Сейчас на Украине для широких масс имеются два борющихся центра: петлюровцы и гетман, – говорилось в документе дальше. – Советский центр отсутствует, что дает возможность петлюровцам до известной степени привлекать на свою сторону те крестьянские элементы, которые недовольны режимом гетманщины, но недостаточно сознательны для того, чтобы самостоятельно разбираться в том, кто именно сейчас ведет борьбу с гетманом.

При таком политическом положении крайне важна ясность постановки всех политических вопросов. Советский центр должен был выявиться при первой же возможности, но этого не сделано до сих пор, что является нашим серьезным упущением. Ваше запрещение опубликовать манифест мы рассматриваем как крупную политическую ошибку, значительно затруднившую концентрацию сил за власть Советов против гетмана и против Рады.

Необходимость легализации Временного правительства, однако, диктуется и другими соображениями. Будь то Временное правительство или Краевой ревком – безразлично, дело не в названии и не в форме, которая определяется соображениями другими, необходим такой орган советской власти, который мог бы распоряжаться, который являлся бы действительным центром советской работы на Украине, которому подчинялись бы все советские работники и который, таким образом, мог бы сосредоточить в своих руках всю эту крайне трудную, сложную работу по восстановлению советской власти на местах. Так как было решено, что Временное правительство будет исполнять в первую голову именно эту работу, то отсутствие этого органа рабоче-крестьянской власти означает на деле отсутствие какого бы то ни было органа центра»[565].

Для примера, иллюстрировавшего путаницу как результат отсутствия властного органа, приводилась ссылка на постановку дела с военной мобилизацией. В одних местах представители КП(б)У ее осуществляли, в других – этому противодействовал военный комиссариат Орловского округа, в третьих – военачальники проводили мобилизацию на свой страх и риск. Не легализированное правительство было неспособно ни издавать обязательные постановления, касающиеся мобилизации, ни противодействовать Орловскому военному комиссариату.

В таком же положении находилась и работа относительно организации власти на местах, учета, сосредоточения и распределения продовольствия, восстановления путей сообщения и тому подобное. Но наиболее тяжело неопределенность линии поведения отражалась в военной сфере, угрожая вообще потерять благоприятный шанс для возобновления власти Советов в Украине.

Очевидно, дальше медлить было просто невозможно, и украинским политикам поступило долгожданное согласие на легализацию правительства.

На первом его официальном заседании, которое состоялось 28 ноября 1918 года в Курске, присутствовали члены правительства В. Антонов-Овсеенко, В. Затонский, Э. Квиринг, Г. Пятаков,