Шрифт:
Закладка:
Ум Инновиндиль проносился через все эти видения, запутавшийся и разбитый, не зная, за что ухватиться. И вот тогда она сосредоточилась на единственном ясном изображении, что возникло перед ней: глаза цвета лаванды.
Инновиндиль знала эти глаза. Она смотрела в те же самые глаза в течение многих месяцев.
Мир стал еще более темным, теплым и влажным.
Видение исчезло, и Инновиндиль поняла, что в загробной жизни Эллифейн показали правду о действиях Дзирта До’Урдена той ужасной ночью. Эллифейн показали ее ошибку в ее ненависти к этому темному эльфу, в отказе верить его подвигам, о которых ей доводилось слышать, в ее смертельном нападении на него.
Тело Инновиндиль встало и вышло из хижины, направляясь туда, где находился Дзирт. Она вошла к нему, даже не постучавшись, и увидела дроу, что смотрел на нее со смешным выражением любопытства и признательности, но без всякого намека на то, что что-то казалось ему неправильным.
Она шагнула вперед и встала перед ним на колени. Она смотрела в его лавандовые глаза, те же самые глаза, которые она, Эллифейн, видела так давно, в ночь убийства ее матери. Она подняла руку, коснувшись его щеки, а потом и вторую, так, чтобы держать его лицо, прямо глядя на него.
- Инновиндиль? - спросил он, и в его голосе послышалось сомнение.
- Эллифейн, Дзирт До’Урден, - Инновиндиль услышала ее ответ. - Та, кого ты знал как Лелоринеля.
Дзирт с трудом смог вздохнуть.
Эллифейн потянула его голову вниз и поцеловала в лоб, а потом еще долго, долго не отпускала.
Потом она отодвинулась на длину вытянутых рук, и Инновиндиль ощутила слезы, медленно катящиеся по ее щекам.
- Я теперь все знаю, - прошептала Эллифейн.
Дзирт кинулся к ней и сжал ее запястья. Он шевелил губами, как будто хотел что-то сказать, но никакие слова не шли ему на ум.
- Я теперь все знаю, - повторила Эллифейн. Она кивнула ему и поднялась на ноги, а затем вышла из хижины.
Инновиндиль чувствовала все это совершенно ясно. Ее друг наконец обрел покой.
Дзирт улыбался искреннее, чем когда-либо раньше, и слезы на его щеках были слезами радости и удовлетворения.
Он знал, какая беспокойная дорога ждет впереди его и его друзей. Орки все еще нависали над ними темной тучей, да, к тому же, он пообещал разыскать темного эльфа, владеющего Хазид’хи, самым смертоносным мечом в мире.
Но этим утром все проблемы казались ему намного менее внушительными, и когда Инновиндиль, освободившаяся от присутствия духа, пришла к нему и заключила его в объятия, он чувствовал себя так, словно ничто во всем мире не могло быть плохо.
Дзирт До’Урден, верил в своих друзей, а теперь, обретя прощение и спокойствие Эллифейн, Дзирт До’Урден вновь смог поверить в себя.
ТАКИЕ БЕЛЫЕ СЛЁЗЫ
Эд Гринвуд
Алтуриак, Год Грозовых Штормов (1374 ЛД)
Свет камина играл в нежном танце на старой, выцветшей карте Фаэруна, нарисованной на потолке кухни Шторм Серебряной Руки. Ратан Тентравер опустил взгляд от праздного изучения знакомых береговых линий и лесов и радостно прорычал:
- Аххх, это было чудесно! Соус...
Отрыжка, прорвавшаяся сквозь рапсодию Ратана, была столь же внезапной, сколь и непреднамеренной. Поэтому он на мгновение потерял дар речи.
Его лучший друг Торм сидел у его локтя - а Торм, безусловно, самый хитрый из Рыцарей Миф Драннора, был человеком, которому никогда в жизни не требовалось более полуминуты, чтобы что-то начать.
- В этом определенно что-то есть, Шторм, - усмехнулся он, закончив фразу захлебывающегося священника. - Не хочешь поделиться одним секретом котелка?
Их хозяйка улыбнулась ему через плечо, не отрываясь от раковины.
- Вареные змеиные глаза - две полные горсти, и они должны быть свежими. Только гадюки, имейте в виду.
Вокруг сверкающего стола добродушно хихикали полногрудые рыцари, уютно расположившиеся над кружками горячего зеленого чая. Все, кроме Дав и Мерит, которые красноречиво вскидывали брови, зная, что бард из Сумеречной долины говорит чистую правду.
Торм тоже был человеком, который мало что упускал из виду. Он заметил их обменявшиеся взглядами, и его ухмылка немного померкла.
- Ты ведь не шутишь, правда?
Шторм обернулась, длинные серебряные локоны заиграли на ее плечах, словно множество беспокойных змей, и ответила: - Нет.
Флорин вздрогнул, Ратан изумленно вытаращился, а Джессайл вздохнула и посмотрела на потолок.
Следующая отрыжка Ратана, последовавшая в наступившей тишине, была менее довольной.
- И справедливо даже по отношению к вам, мастер Тентравер, - ответил ему старый и ворчливый голос, добавив еще одну отрыжку - почти перед тем, как ее обладатель скрылся из виду. Рыцари за столом переглянулись, но никто не ругался и не хватался за оружие. Говоривший был слишком хорошо знаком.
Волшебник Эльминстер, такой же клювоносый и ясноглазый, как всегда, стоял прямо перед западной дверью кухни Шторм - крепкой старой овальной дверью с перекрестьями, глазницами и переплетенными ягодными лозами, которая весь вечер была закрыта от ледяного алтуриакского холода и даже тогда оставалась тихой и запертой за ним.
Старый маг из Сумеречной долины был одет в свою излюбленную одежду: мантию, бриджи и сапоги из поношенной мягкой кожи, такие же потрепанные погодой, как у любого бродяги. Он был одет как путник, не имеющий ни гроша за душой, но господствовал в комнате как король.
Все шесть рыцарей, пировавших под крышей Серебряной Руки, уставились на него. Никто из них - ни Флорин, ни Дав, ни Джессайл, ни Мерит, ни Торм, ни Ратан - никогда прежде не видели, чтобы Старый Маг выглядел так мрачно. Более того, один из его глаз мерцал так, словно в нем был жидкий огонь или мерцающая звезда, норовящая выплеснуться наружу. Действительно, мрачно.
Его следующие слова были такими: - Вы мне нужны. Сейчас. С любым оружием, которое у вас наготове. Заклинания не имеют значения.
Торм вздохнул и отставил пустой бокал.
- Не хочешь рассказать нам, какой именно уголок Фаэруна мы спешим спасти на этот раз, Старая Борода, или ты, как обычно, играешь в самого таинственного мага?
Эльминстер поднял руку. Два его длинных костлявых пальца указывали на Торма и Ратана.
- Не вы двое. Твои проделки лучше всего удаются здесь - держать Фзула на расстоянии, избивать любых Демонических Фей, достаточно глупых, чтобы
