Шрифт:
Закладка:
- Ты думаешь, она обрела покой? - спросил Дзирт, когда они закончили, и, отступив от тела, взялись за руки.
- В ее немощи она оставалась достойной нежной руки Кореллона.
Некоторое время она смотрела на него, ясно видя все его сомнения.
- Ты не сомневаешься относительно этого, - сказала она. - Ты сомневаешься относительно непосредственно Кореллона.
Дзирт все еще не отвечал.
- Относительно Кореллона? - спросила Инновиндиль. - Или Дзирт До’Урден сомневается относительно самого существования загробной жизни?
Вопрос был крайне неприятен для Дзирта, ведь он затрагивал то, до чего сам он редко позволял себе доходить в своих прагматичных представлениях.
- Я не знаю, - ответил он мрачно. - Да и знает ли кто-либо из нас наверняка?
- Призраки существуют, и мы можем с ними разговаривать. Мертвые возвращаются в этот мир, разве нет? С рассказами, чтобы поведать нам о времени, проведенном ими по ту сторону смерти.
- Мы считаем, что призраки – это... призраки, - ответил Дзирт. - И вернувшиеся из мертвых слишком неуловимы… во всяком случае, те, о которых я слышал. Эти методы были известны среди благородных Домов Мензоберранзана, хотя всем известно, что потянуть душу из объятий Ллос значит призвать ее гнев. К тому же, разве их рассказы - что-то большее, чем просто туманные мечты?
Инновиндиль сжимала его руку и долгое время молчала, обдумывая его слова.
- Возможно мы просто так думаем потому, что, отказавшись от этого, мы изберем дорогу, которая приведет нас к падению, к вечному отчаянию. Конечно, есть вещи, которые мы не можем объяснить. И, если эта жизнь конечна, то через много лет эльф может осознать, что...
- Что все это - жестокая шутка? - спросил Дзирт.
- Наверное.
Дзирт покачал головой прежде, чем она закончила.
- Если этот момент самосознания короток, - сказал он, - всего лишь вспышка в необъятности всего того, что есть, всего, что было, и всего, что будет, тогда это может все еще иметь цель, иметь значение.
- Есть больше, Дзирт До’Урден, - сказала Инновиндиль.
- Ты знаешь, или ты молишься?
- Или я молюсь, потому что я знаю.
- Вера – не знание.
- Поскольку восприятие – не действительность?
Дзирт обдумывал сарказм ее вопроса некоторое время, после чего улыбнулся, признавая поражение, и одновременно – с благодарностью.
- Я полагаю, что она обрела покой, - сказала Инновиндиль.
- Я слышал о священниках, возрождающих мертвых, - сказал Дзирт, полностью выдав этим замечанием свою неуверенность и расстройство. - Конечно жизнь и смерть Эллифейн – не обычный случай.
Его обнадеживающий тон исчез, поскольку он повернулся и увидел сморщившееся лицо своей спутницы.
- Я только подразумеваю…
- Что твоя висит на тебе слишком тяжело, - закончила за него Инновиндиль.
- Нет.
- Ты думаешь о возможности воскрешения ради Эллифейн, или же ради самого Дзирта До’Урдена? - нажала Инновиндиль. - Ты сделал бы так, чтобы священники исправили твою ошибку, за которую ты до сих пор не можешь себя простить?
Дзирт слегка покачнулся, его пристальный взгляд вернулся к маленькой фигурке, завернутой в одеяла.
- Она обрела покой, - снова сказала Инновиндиль, встав перед ним и заставив его смотреть себе в глаза. - Есть заклинания, с помощью которых священники — или даже волшебники — могут говорить с мертвыми. Возможно, мы сумеем с помощью жрецов Лунного леса установить контакт с духом Эллифейн.
- Ради Дзирта До’Урдена?
- Это вполне достойная причина.
Они поставили свой лагерь перед тем, как отправиться обратно. До самого горного хребта на западе бесконечные черные волны неустанно бились о прибрежные камни, дразня само понятие смертности.
Инновиндиль использовала ритм шума набегающих волн, чтобы снова спеть свои молитвы, а Дзирт присоединился к ней, словно бы впитывая эти слова, и ему пришло в голову, что, доходили или нет их молитвы до ушей богов, были в них власть, мир и спокойствие.
Утром, вместе с Эллифейн, чье тело было переброшено через широкий круп Заката, пара эльфов повернула домой. Эта поездка обещала стать куда длиннее, потому что зима набирала силу, и они будут вынуждены больше идти пешком вместе со своими скакунами, чем лететь на них.
Орк потерял равновесие, как Тос’ун и ожидал, поскольку тот слишком резко двинул своим тяжелым палашом. Он использовал эту ошибку врага, чтобы полностью отрезать ему все пути к отступлению, начав внезапный завершающий бросок.
Но дроу резко остановился, поскольку орк неожиданно дернулся. Тос’ун отступил, заинтересованный странным поведением своего противника, последнего из маленькой группы, которую он заманил в засаду, сделав вид, что споткнулся и упал.
Орк снова дернулся, и Тос’ун двинулся вбок, чтобы отразить его атаку, но тут же понял, что это вовсе не нападение. Он вновь отступил, поскольку орк упал, и стали видны две длинные стрелы, торчащие из его спины. Тос’ун же смотрел мимо мертвой твари, через маленькую лагерную стоянку, на женщину-эльфа с черными волосами и бледной кожей, что спокойно стояла с луком в руке.
Без стрелы на тетиве.
Убей ее! Закричал Хазид’хи в его голове.
Действительно, первая мысль Тос’уна была именно такой. Его глаза вспыхнули, и он почти прыгнул вперед. Он мог добраться до нее и убить прежде, чем первая стрела полетела бы в него, или прежде, чем успела бы достать из ножен свой маленький меч и приготовиться к надлежащей обороне.
Дроу не двигался.
Убей ее!
Взгляд на лицо эльфийки помог дроу сопротивляться и требованиям меча, и своим собственным инстинктам убийцы. Прежде, чем он даже посмотрел налево и направо, он уже все понял. Он смог бы сделать, самое большее, один шаг, прежде чем целая туча стрел уложила бы его на месте. Возможно, два, если бы он был достаточно быстр и удачлив. Во всяком случае, он бы ни за что не успел добраться до эльфа.
Он опустил Хазид’хи и возвратил ему его поток проклятий, заполняя ум страхом и осторожностью. Меч быстро сообразил, чем им все это грозит, и поутих.
Эльфийка что-то сказала ему, но он ничего не понял. Он немного понимал их язык, но не мог расшифровать ее специфический диалект. Звук со стороны заставил его повернуться, и он увидел трех стрелков-эльфов, выскальзывающих из теней, сосредоточенных и с луками наготове. С другой стороны сходным образом появилось еще трое.
Дроу подозревал, что в тени их оставалось еще
