Шрифт:
Закладка:
– Боже праведный! – всплеснула руками тучная артистка, – Дорогая, вы ранены?!
Марианна вздрогнула, и её непонимающий взгляд остановился сначала на артистке, а потом на своём платье. Прикоснувшись к своему боку, она обнаружила кровь. Марианна в миг все поняла: и стон, и бледность брата – и сердце её похолодело.
– О нет! Боже!!! Спаси его!!! – воскликнула несчастная в отчаянии.
* * *
– Не стрелять! – орал Ламороу своим людям, – Он и так уже ранен. Они не уйдут далеко! Все слышали? Не стрелять!!!
Как ни старался Анри, он не мог оторваться от преследователей. Несчастный конь уже ужасно устал, и удила его покрылись обильной пеной. Сам юноша чувствовал, как силы оставляют его. Он был близок к обмороку, прилагая последние усилия, чтобы удержаться в седле. Развевающаяся шаль Марианны создавала иллюзию присутствия девушки, и преследователи до сих пор пребывали во власти обмана. Но вечно это продолжаться не могло.
Вдруг лес отступил, и Анри вырвался на большую поляну, странно обрывающуюся с одного её дальнего края. Почти в тот же миг конь Анри издал страшный храп и … упал. Юноша едва-едва успел соскочить на землю. От этой встряски рассудок Анри прояснился, и он, собрав последние силы, бросился бежать к тому странному краю поляны, за которым ничего не было видно.
Вылетев из леса, преследователи замешкались.
– Там обрыв, наверняка! – вырвалось у Фила.
А Ламороу застыл в растерянности. Он заметил валяющуюся на траве шаль, увидел нетвёрдо бегущего Анри, бывшего уже почти на краю обрыва, и никак не мог до конца понять, что происходит, что делать. Очевидным было только одно – девушка пропала!
Анри остановился. Далеко под ним хранил свои воды неизвестно насколько глубокий речной омут, а позади… Юноша оглянулся и встретился глазами с Ламороу.
– Стой, безумец!!! – закричал ему тот по-бриански.
– Мой привет герцогу! – огрызнулся Анри и развернулся к обрыву.
Фил понял, что тот сейчас прыгнет, и что есть сил закричал:
– Стой, Монсо! Мы нашли твою спутницу!!!
Анри оглянулся, и тут… раздался выстрел.
Пистолет стоявшего рядом с Ламороу Рона ещё дымился, когда юноша взмахнул руками, кажется, усмехнулся… и рухнул вниз.
– Идиот!!! Кретин!!! – заревел Ламороу и со всего маху ударил Рона своим крепким хлыстом, – Его Светлость велел поймать их, а не убить!!!
– Тогда какого чёрта ты позволял нам стрелять раньше? – огрызнулся Рон, но в драку с Ламороу всё-таки не полез.
Отказываясь поверить в худшее, Ламороу и Фил бросились к обрыву. Под ним и правда был тихий речной омут, чуть отделённый от главного русла Сьены скалистым утесом. Вода здесь всё ещё расходилась кругами так указывая место, где упало тело урождённого графа де Монсар. И даже птицы притихли, ошеломлённые этой безвременной гибелью.
Герцог Бетенгтон, считая ниже своего достоинства бегать за отпрысками врагов, остался предоставленным сам себе и, не спеша, направился в центр города. Перед его глазами стояло прекрасное лицо Марианны, и он мучительно старался вспомнить, где мог видеть её раньше, но пока безуспешно.
И вообще эта внезапная встреча со своим приёмным сыном и его слугой привела герцога в сильное замешательство. Мальчишки по-прежнему вместе, да ещё и в обществе очаровательной незнакомки, и, завидев его, герцога, они сочли за благо бежать от него! Что это означает? Просто ли страх наказания за ослушание, или… Знают ли они правду?!
Так, стараясь разложить по полочкам все имеющиеся в его распоряжении факты, герцог неожиданно для себя оказался на небольшом открытом пространстве перед довольно богатым двухэтажным домом, на крыльце которого бушевал какой-то дворянин, ругаясь сразу на двух языках. Слуги метались, плохо представляя, как угодить сердитому господину, и, видя тщетность своих усилий, тот бушевал пуще прежнего.
Чуть привыкнув к этой неразберихе, герцог решил приблизиться, и это не осталось незамеченным. Его безмолвная сила конечно же дала себя почувствовать, неистовствующий дворянин обратил-таки на него внимание, и… вместе с ним, казалось, смолк весь мир. Герцог тоже очень удивился, узнав этого дворянина, и тут же, наконец-то, вспомнил, где прежде видел спутницу Френсиса и Анри. Эспиранта Коэльо графиня де Монсар! Да, без сомнения, это была её дочь!
– Герцог Бетенгтон?! – воскликнул барон.
Удивление было взаимным.
– Барон Парадесс?! – в тон ему откликнулся герцог.
Оба говорили на фрагийском, так как родными языками друг друга владели плохо.
Герцог не спеша, приблизился и, не сводя с барона пристального взгляда, сошёл с коня.
– Похоже, я, как и всегда, вовремя! – наконец обронил Его Светлость.
– Время покажет, – хмуро возразил барон.
Брови герцога чуть приподнялись:
– Барон, вы ведёте себя неучтиво. Это наша первая встреча за столько лет. Но да ладно. Я знаю, что у вас неприятности. Так что да, я вовремя. И время это уже показало. Например, моё появление уже подействовало на вас успокаивающе.
Барон непроизвольно сморщился:
– Ваша Светлость, у меня и правда проблема. Сбежала племянница, и на этот раз я не представляю, как вы можете мне помочь. Подпруги моих коней перерезаны, а губернатор хоть и не отказал в помощи, но и не спешит принять решительные меры к её поимке. Я прошу вас…
– Не стоит, – перебил его по-прежнему усмехающийся герцог, – Она убежала в обществе вашего племянника и моего приёмного сына. Не так ли? Хотите сказать, что я сообщил вам новость?!
– Я догадывался… – и барон недоверчиво склонил голову.
Герцог смахнул с лица усмешку и с деланным равнодушием окинул взглядом дом.
– Значит, вы остановились здесь…
– Где они?! – взвился испайронец.
Но герцог словно и не замечал темпераментного барона:
– Я, пожалуй, составлю вам компанию, – принял решение Его Светлость и направился к двери.
Но барон решительно преградил ему дорогу:
– Как вы узнали о случившемся? Откуда вы вообще взялись?!
Что ж, герцог остановился:
– Успокойтесь, сеньор. Ради бога, успокойтесь! У меня уже голова от вас болит. Я спас вас, потому не стоит более раздражать меня этим криком. Не благодарно это с вашей стороны, замечу я.
И герцог величественно вошёл в дом. Словно облитый холодной водой барон последовал за ним.
– Уютно. Ничего так… Мне здесь нравится. Где хозяин? – воскликнул Бетенгтон.
– Милорд, объяснитесь! – снова потребовал барон.
Бетенгтон развернулся, и его красивое лицо исказила гримаса сожаления:
