Шрифт:
Закладка:
«Того же вечера птица, неведомо откуда взявшись, яко вран черна, пролетела сквозь келии во все двери и исчезла неведомо куда, и в ту ночь демоны не дали мне уснуть, одеялишко с меня дважды сволочили долой и беды всякие неподобные многие творили, да и по многие дни великие беды бесы творили, являясь овогда служками кирилловскими, овогда старцами, грозяся всякими злобами, и в окна теперь пакостят, овогда зверьми страшными являются грозяся, овогда птицами нечистыми»[341].
Чуть ранее Никон пытался известить царя о раскрытии с помощью своих церковных информаторов колдовского заговора, «что на Москве изменники» хотят самодержца «очаровать или очаровали». Монастырские служители всеми силами старались помешать доставке этого известия в столицу, но таки порученец Никона старец Флавиан прорвался. 20 октября 1668 г. его допрашивали бояре в присутствии самого Алексея Михайловича. Инок поведал: «В Петров пост пришел в Ферапонтов монастырь из Москвы из Воскресенского монастыря черный поп Палладий и сказал Никону, что был он в Москве, на Кирилловом подворье, и сказывал ему черный поп Иоиль про окольничего Федора Ртищева; говорил Ртищев Иоилю: “Сделай то, чтоб мне у великого государя быть первым боярином”. Иоиль окольничему сказал: “Мне сделать этого нельзя, а есть у тебя во дворе жонка цыганка, которая умеет эти дела делать лучше меня”. Ртищев отвечал: “Жонке говорить об этом нельзя, потому что она хочет меня замуж”».
Волнуясь, что царь не узнает истины, Никон перестраховался. Кроме Флавиана, он направил письмо в столицу еще иным путем. И оно дошло до адресата. В нем оказалась существенно иная версия: вместо Ртищева – Богдан Матвеевич Хитрово, а вместо цыганки – литовка. Согласно Никону, Иоиль говорил Палладию:
«Никон меня не любит, называет колдуном и чернокнижником; а за мною ничего того нет, только я умею звездочетие, то у меня гораздо твердо учено; меня и вверх государь брал, как болела царевна Анна, и я сказал, что ей не встать, что и сбылось, и мне государь указал жить в Чудове, чтоб поближе; мне и Богдан Хитрой друг и говорил мне, чтоб я государя очаровал, чтоб государь больше всех его, Богдана, любил и жаловал, и я, помня государеву милость к себе, ему отказал, и он мне сказал: “Нишкни же!”, и я ему молвил: “Да у тебя литовка то умеет; здесь, на Москве, нет ее сильнее”. И Богдан говорил: “Это так, да лихо запросы велики, хочет, чтоб я на ней женился, и я бы взял ее, да государь не велит”».
Делу был дан сыск. Вызвали Иоиля и Палладия, устроив очную ставку. Иоиль сказал, что «приходил к Палладию лечить его, но ни об чем другом с ним не разговаривал, а у Хитрова никогда и на дворе не бывал». Его слова подтвердил Палладий, «что лечился у Иоиля, но ни о чем с ним не говаривал и в Ферапонтове Никону ни о чем не сказывал». Дополнительно Иоиля обыскали. У него нашли множество книг: «одна книга латинская; одна по-латыни и по-польски; книга печатная счету звездарского, печатана в Вильне в 1586 году; книга письменная с марта месяца во весь год лунами и днями, и планитами и рождениями человеческими в месяцах и в звездах; тетрадь письменная о пускании крови жильной и рожечной; записка, кого Иоиль излечил, и те люди приписывали руками своими».
В ноябре 1668 г. в Ферапонтов поехал стрелецкий голова Лутохин, чтоб допросить Никона о разночтениях. Тот стоял на своем, что «приказывал Флавиану известить о Хитрове, а не о Ртищеве»[342]. Окончательно запутавшись, следователи, кажется, не стали давать делу дальнейшего хода. Царь не поверил извету. Но о мерах в отношении Иоиля у нас нет данных. Книги на непонятных языках, надо полагать, ему не вернули.
* * *
Такие объемные полилингвистические библиотеки, содержащие издания по магии и астрологии, в Москве того времени уже не были редкостью. Английский врач Артур Ди (Артемий Иванович Дий), сын знаменитого мага и чародея Джона Ди, почти 15 лет проработал при московском дворе. Он стал лекарем царя Михаила в 1621 г., а на родину вернулся только в 1635 г. Более того, находясь в Москве, он подготовил трактат «Химическая коллекция» (Fasciculus Chemicus), который опубликовал в Париже в 1631 г. Это была сводка выдержек из исследований по алхимии, фактически учебник по этой науке. В соответствующих кругах он был очень популярен и переиздавался, был переведен на английский. Подсчитано, что для написания этого труда Ди использовал более 40 книг по искусству трансмутации, включая рукописи своего легендарного отца. В 1635 г., когда он покидал страну, правительство выделило для транспортировки его имущества в Архангельск 20 подвод, которые, надо полагать, лишили Россию богатейшей библиотеки по эзотерике. Впрочем, известно, что Ди был совсем не одинок в далекой стране. Он находился в постоянной переписке с коллегами в различных концах Европы, которые также навещали его. Книги активно путешествовали.
Как мы видели на примере Иоиля, языковой барьер давно был повержен. При дворе многие читали и понимали польский, немецкий, греческий и латынь. Судя по всему, на этих языках мог изъясняться наследник престола Алексей Алексеевич (1654–1670), получивший блестящее по мировым меркам образование. Царь Алексей Михайлович языки знал хуже, но прилагал усилия к знакомству с зарубежными достижениями. При нем стали выпускать первую русскую газету – дайджест международных новостей – «Вести-Куранты», выходившие в 1656–1670 гг. Начали переводить светские сочинения, в том числе «отреченные», посвященные запретным прежде наукам. Кроме многочисленных хроник, космографий, иппологических руководств, словарей и грамматик в XVII в. в русском переводе появляются календарные («О годе, месяцах…», «О времени рождения луны»), астрономические («Из астрономии с немецких переводов», «Беседы о седми планетах», «Беги небесные») и астрологические («Планидник», «Указатель гербов и астрологический ключ») трактаты, а также всякие календари, альманахи и оракулы («Сказание о сивиллах»). Сохранилось выполненное в 1687 г. переложение польского сочинения «Суждение дьявола против рода человеческого»[343].
В 1647 г. впервые на русском была издана книга иностранного светского автора: «Учение и хитрость ратного строения пехотных
