Твою-то мать...

Водоворот воспоминаний и противоречивых эмоций пополнился резким смрадом, — я обнаружил себя в коллекторе, окруженный недоумевающими бородачами, наперебой атакующими вопросами на тему страшных звуков, издававшихся из тупика.

— Крысы али бабайка? — осведомился одноглазый дружинник, растолкав своих нервничающих сослуживцев. — Пошто молчишь? Рыжего недоумка куда девал?

Приказ о немедленном отступлении застрял в глотке, не в силах преодолеть всплывающее осознание ситуации. Мечась по коллектору, всполохи поясных фонарей, помимо переглядывающихся бородачей, то и дело вырывали из сумрака вздувшиеся и изгнившие тела.

За спиной послышался грузный топот, становясь с каждой секундой все быстрее и ритмичнее.

Елки-палки... Это же не морг, это столовая! Заготовленный и щедро приправленный шведский стол для дорогого гостя с «той» стороны. Этож сколько рук оно отрастит? Крыльев, хвостов или танковых катков? Насколько же оно раздуется, прежде чем вылезет на поверхность, удивлять горожан своим экзотичным образом?

— Звездец... — только и выдохнул я, натолкнувшись взглядом на серые глаза, изучающие на меня с другой стороны коллектора.

В отдалении от пары стражников, помогавших Гене отпаивать немногочисленных выживших, отысканных на этом складе вздувшейся плоти, дед молча следил за происходящим, расслабленно опираясь на копье.

Толку с него, блин...

Из-за тесноты тоннелей, стражники поголовно вооружились короткими мечами, топорами да прочими дубинами, мало подходящими для борьбы с огромным монстром. Но делать нечего. Придется воевать тем, что есть. Опять.

Черт, никогда бы не подумал, что буду скучать по басурманским танкам. Даже лобовое столкновение со снарядами с вольфрамовой картечью да броней из обедненного урана куда предпочтительнее человекоподобной хрени, о происхождении и способностях которых остается только догадываться.

— Стеной!!! — мой голос эхом пронесся по коллектору. — Построение стеной!!!

В отличие от вымуштрованных княжеских дружинников, исполняющих приказы без вопросов, стражники повели себя крайне нерешительно. Переглядываясь и перешептываясь вполголоса, они принялись задаваться вопросами на тему «куды сотника подевал?» и «чавой это там так топает?».

И лишь щедрые подзатыльники от одноглазого, да мой трехэтажный мат заставили крестьянских сыновей изобразить неуверенное подобие шеренги, становясь между тупиковым тоннелем и распластанными мертвецами.

Абсурд — рисковать живыми ради мертвых. Но других вариантов я не вижу. Чертов хрыч так и стоит со своим копьем, даже не собираясь помогать. Тоже мне, «охотник»...

— К трупам не подпускать, самим близко не соваться! Бутылки наготове! — снуя за спинами неуверенных бородачей, я рефлекторно похлопывал себя по бедру, в тщетных поисках кобуры с пистолетом.

К каменной крошке, осыпающейся с потолка и громогласной поступи, добавилось все усиливающееся хрипение статики. Когда за треском несуществующей рации начал различаться бесстрастный женский голос, ведущий обратный отчет, по неровному строю стражников прокатилась волна стонов и вскриков.

Не сбавляя косолапой поступи, громадина чинно вышагивала из узкого тоннеля в широкий коллектор, то и дело скрежеща плечами о каменные стены. Шеренга из двух дюжин северян занимала ее не больше, чем обломанные кости, пробивающиеся из пиксельной шкуры.

— Бутылки товьс!!! — дрожащей рукой рванув с пояса оцепеневшего стражника склянку с водой, я что есть силы, швырнул ее прямо в ополовиненное лицо марширующей уродины.

Дребезг стекла, брызги, капли и... Нихрена. Абсолютно нихрена.

Тварь продолжала свою неумолимую поступь, даже не думаю дымиться или растворяться. Следовало ожидать. Впрочем ладно, отставить панику. Авось толпой на части и порубим — кто знает? Сотник же как-то умудрился клешню срубить, верно?

Демон-демоном, «но ножик в печень и никто не вечен», как говориться.

Однако я упустил важную деталь — в отличие от бывшего наемника, произведенного в рыцари, стражники суицидальными наклонностями не страдали.

На каждую запущенную в полет бутылку с водой, приходилась пара вопящий бородачей, покидающих строй и устремляющихся в широкий коридор, где Гена возился с раненными.

— Барам тягу давай, а нам пропадай?! — возопил пытающийся сбежать северянин, стараясь освободиться из хватки бывшего дружинника. — А ну пусти! Пусти, пока я тебя-я-я-я!!! — начавшаяся угроза оборвалась болезненным воплем и заливистым бульканьем, когда темный клинок вошел в горло дезертира.

— Строй!!! — проревел одноглазый, вынимая окровавленным меч из хрипящего стражника и вновь поворачиваясь к твари, что уже возвышалась у самого его носа.

Но даже такие экстремальные меры помогали слабо.

Семипалая клешня, украшенная блестящими когтями, буквально распотрошила непривычно низкого северянина, что с воплем вонзил топорик в кривой «кирзач». Рука с топором полетела в одну сторону, голова в другую, а торс, превращенный в месиво, безвольно распластался под копытообразной конечностью.

Боец, находившийся плечом к плечу к погибшему, попытался сбежать, но бездонная пасть молнией сверкнула в свете истерично беснующихся фонарей, будто на дискотеке, оставляя после себя лишь «пенек» из ног и фонтанирующего пояса.

Под звучное хлюпанье и мечущиеся под камуфляжной шкурой судороги, обломанные ребра на пояснице чудовища начали набухать и вытягиваться, превращаясь в еще одну пару деформированных рук.

Нет, рыжий — зря ты меня вытащил. Не уберег я твоих мужиков. Я вообще никого не уберег, походу.

Наблюдая как большая часть стражников, топчась по трупам, в панике улепетывает через коллектор, а немногочисленные храбрецы погибают один за другим, я не выдержал. С отбитым плечом и защемленными ребрами много не навоюешь, но меня конкретно достало ощущение абсолютной беспомощности.

Может командовать, играть в политику, и вести расследования у меня не получается, зато «героически» помирать — сколько угодно. Богатый опыт, чтоб его.

Поиски хоть какого-то оружия привели к блеску серых глаз — дед все так же стоял над надутыми животами выживших, опираясь на копье и внимательно наблюдая за ходом сражения. Или, вернее сказать, бойни. Ждать помощи от этого маразматика бесполезно, а вот от его копья...

Пробираясь по трупам к заветному оружию, я невольно преградил дорогу очередному «бегунку», бросившему оружие и от души хлюпающему по вздувшимся телам.

— Да чтож ты телишься?! С дороги!!! — протаранив мою тушу, он продолжив свое бегство даже не оборачиваясь.

Не удержав равновесия, я грохнулся прямо на ковер из гниющей плоти. Под коленом что-то раскатисто хрустнуло и застонало. Неизвестный мужчина, с характерным шрамом на подбородке, открыл невидящие глаза, отчаянно пытаясь вобрать хоть каплю воздуха, но трахея, проломленная моим коленом, пресекла попытки на корню.

Пропустили таки... Не всех выживших отыскать успели. Да и как тут отыщешь — на таком кладбище?

Картина угасающих болезненно-белых глаз прервалась истеричным писком умирающей рации, больно хлестанувшим по перепонкам. Почуяв как из ушей начинает литься что-то теплое, я сообразил, что дело не